С одной из любимых русских пословиц «встречают по одежке, провожают по уму» во время перестройки, и даже чуть-чуть пораньше, произошла метаморфоза. Второстепенная «одежка» превратилась в равную «уму» категорию.

Отдельные социальные группы начинают идентифицировать себя в обществе при помощи определенного набора гардероба. Из наиболее ярко позиционирующих собственную персону можно назвать байкеров, хиппи, панков и так далее. Для этих групп важным считается соответствие образа мыслей внешнему виду. И понятие «одежка» становится равным понятию «идеология», а если идти дальше – понятию «ум». По большому счету, идентификация «встречают по одежке» была беспроигрышной. Например, для хип-хопперов характерно носить широкие штаны и ди-джейскую сумку, слушать хип-хоп, танцевать (любить) брейк-данс или «бомбить», то есть заниматься граффити. В середине 90-х обо всем этом можно было догадаться, лишь заметив на человеке широкие штаны. Сейчас, когда «хип-хоп культура» стала мейнстримовой, то и подобный стиль в одежде также начинает принадлежать широким массам. А мода делит людей лишь на возрастные аудитории.

В столицах выбор одежды по идеологии – привычное дело, а провинции, и в особенности Саратову, свойственно относиться к нарядам как к некому тесту на достаток и успешность. Когда социальное расслоение настолько резко, не может быть бедняк другом богача, даже если они друг другу подходят, поэтому «встречи», после которой можно проводить «по уму», произойти также не может. Поговорка работает только в более-менее однородных сообществах, да и то не всегда.

Все саратовское одевающееся население можно разбить на три типа. С «бедными» и «богатыми» все понятно. Но существует еще и третий, чисто провинциальный тип...

Чтоб понять, что такое «саратовский шик» – достаточно выйти на проспект Кирова, там-то и встречаются чаще всего представители последнего типа. Складывается впечатление, что половина публики специально выходит на Немецкую демонстрировать себя и обновки, а остальные (такие есть и среди моих знакомых) гуляют «на Проспект», чтобы свериться с последними тенденциями провинциальной моды. Первые достаточно обеспечены и вполне в состоянии позволить себе в точности скопировать «новые фасоны», публикуемые в глянцевых журналах (что они и делают). Одним словом, это так называемые cosmo-девушки. Для тех, кто не знает: одноименный журнал нацелен на формирование у читательниц особого стиля жизни, очень близкого американскому; для большей наглядности, видимо, придуман образ cosmo-girl (независимой, уверенной в себе, немножко стервы). Нашим многочисленным поволжским стервочкам, ограниченным в средствах, не по карману угнаться за столичными щеголихами. Но чем-то ведь нужно нокаутировать старушек на скамеечках, давно уже равнодушных к «обнаженке». (Не потому ли для командировочников саратовские девушки – «самые красивые»?)

И на помощь бедняжкам со своим «модным» ширпотребом приходят наши «лучшие друзья» – китайцы, корейцы и «элитные» турки. Они исхитряются максимально приблизить свою продукцию к стандартам глянцевых журналов. Это далеко не всегда получается, и для Саратова блошиный рынок в некотором смысле является законодателем моды. Там возникают свои тенденции, хотя, судя по их диктаторскому характеру, стоит называть их «бумами». Потому что во время «бумов» у покупателя небольшой выбор – схватить «пищащую», по мнению турецких швейных фабрик, вещь или выбрать нечто уродливое из поза-позапрошлого «бума», в чем весь город в муках «дохаживает» (разумеется, по «специальной цене»). Ну, конечно, еще можно уйти с разочарованно пустыми руками. И из-за этого однообразия центр города представляется мне двухмерным, плоским.

Многие саратовцы сами шьют, вяжут, переделывают старые вещи. Но «хэнд-мэйд» пропагандируется MTV и некоторыми молодежными журналами, и это скорее дань моде, чем вынужденная мера. А в целом для стиля одежды в Саратове характерна узость взглядов, заглядывание в рот столице, пошлость, обезличенность, шаблонность, неумение подняться над среднестатистичностью. И поэтому одежда служит не способом заявить о своей индивидуальности, а возможностью причислить себя к «другим». Из грязи в князи.

Отношение к одежде напрямую зависит уровня развития общества. Да, безусловно, Саратов – культурный центр: музеи, театры, консерватория... Но культура – это не только прошлое и не только попса. Современное изобразительное искусство в Саратове пытается продвигать лишь музей Павла Кузнецова, современного театра за редким исключением практически нет. Иногда нет рекламы тем немногочисленным мероприятиям, которые могли бы потенциально увлечь молодежь и вывести культуру города на новый уровень. Наши подростки не могут быть «втянуты» во что-то интеллектуальное, чтобы оно в то же время было «новым словом» – потому что этого и даже хороших предпосылок к этому у нас нет. В атмосфере города не ощущается свободы творческой мысли и поступков, человек все время ограничен какими-то рамками – предрассудками, общественным мнением, собственными комплексами. Как россиянам свойственно скептическое отношение ко всему отечественному, так провинции свойственно скептическое отношение к самой себе, она просто боится думать. Стандарт, диктуемый центральными каналами для провинциалов, – закон.

И во многом Саратов XXI века – по сути такая же «глушь», что и в начале XIX, только называющаяся городом. Так институты в 90-х становились вдруг академиями и университетами (потому что – а почему бы и нет?).

Опубликовано: «Новые времена в Саратове», № 28 (90), 23-29 июля 2004 г.