И хотя годы дают о себе знать, он по-прежнему неутомим, жизнерадостен, полон планов на будущее. Русский доктор из Японии, сын российских эмигрантов Евгений Николаевич Аксенов.

– Евгений Николаевич, последний раз мы с Вами встречались два года назад. Как Вам Саратов?

– Слушайте, какой Саратов красивый стал! Я не был здесь два года – изменения в глаза бросаются. Чисто, цветы. Мне кажется, уже можно лечь прямо на улице и отдыхать!

…Внимательно смотрю в глаза собеседнику. Чистые, голубые, светятся искренним восхищением. Спорить неудобно, но невольно подумалось: это что же такое «бросилось» ему в глаза два года назад?..

– Вы только что встречались с владыкой Лонгиным. О чем шел разговор?

– Мы обсуждали перспективы строительства в Саратове храма во имя святого равноапостольного Николая Японского*. Это дело завязалось два года назад, скоро начнется строительство. Владыка японский тоже дал благословение на строительство храма. Все православные оттуда передают вам привет, желают успехов и процветания.

При храме будет японский культурный центр, там будут преподавать японский язык, учить украшению цветов, потом… это… японский чай, кимоно, церемонии – все как полагается. Сейчас мы находимся в хороших отношениях с Москвой, с Московской патриархией и будем надеяться на больший обмен на пользу двух великих народов – Японии и России. Я, как выходец из России, стараюсь улучшить отношения между нашими странами.

– Весь мир только что отметил траурными мероприятиями 65-летие атомной бомбардировки Хиросимы и Нагасаки. Вы в то время уже жили в Японии, помните, как это было?

– У меня несколько дней назад по этому поводу брало интервью японское телевидение. Нет, свидетелем самой бомбардировки я не был, иначе не дожил бы до этого возраста. Я жил в Токио, хорошо помню воздушные бои над городом. Американские B-29 летели сотнями, от рева моторов земля тряслась. Японцы их таранили, зенитная артиллерия пыталась сбивать. Летчики-истребители взлетали, на определенной высоте сбрасывали с себя все, чтобы взлететь еще выше, а потом прямо садились на бомбардировщик, и он горел. Мы считали парашюты: один… три… пять… А в экипаже 13 человек, значит, остальные уже погибли.

Тех, кто спасся, привозили к нам в больницу. Я был в маске, а они удивлялись, почему у этого японского доктора, который их перевязывает, голубые глаза. Потом решали, что я немец.

Японская военная ставка говорила, что враг на издыхании, не может воевать нормально, поэтому прибегает к такому зверскому оружие. Но бомба им не поможет, Япония выиграет войну. Конечно, это была военная пропаганда.

Никто не знал ее действия на людях, не было опыта. Сгорели сотни тысяч. Мужское население в основном воевало, было в Китае, в Манчжурии. Так что пострадали больше старики, женщины, дети. Это было ужасно. Люди бросались в реку, а река кипела…

Есть мнения, что если бы не было бомбы и Советский Союз не выступил против Японии, то война бы продолжилась, потери с обеих сторон были бы уже миллионными. Но разве можно этим оправдать то, что случилось? И вот теперь думаю: прошло больше 60 лет – ну и кто выиграл, за что погибли эти люди?

– Вы такой активный, мобильный, летаете, ездите. Что Вас волнует, у Вас есть нерешенные проблемы?

– Я счастливый человек. В моей жизни были проблемы, но они почти всегда легко решались. У меня три японских ордена, есть еще орден Святого Владимира от русского патриарха. За японские ордена мне полагались еще деньги, я их отдал на помощь детям, которые лишились родителей, и своих добавил.

Сейчас у меня собственных проблем уже нет. Дело подходит к 90-летию, но я еще думаю работать. Пока Господь позволяет. У меня большая медицинская практика. Есть ассистенты, я им передоверил большую часть работы. Но больные говорят: старый доктор лучше, почему он так надолго едет, пускай скорее возвращается. Мне это, конечно, приятно, поэтому я каждый раз спешу вернуться к ним.