В незабываемые годы советской власти защищать диссертации было престижно и выгодно. Кандидатские не защищали лишь ленивые или уж слишком принципиальные, докторские защищали все, кому было позволено. Защищаться было непросто, зато обладатель степени занимал теплое место под солнцем: кандидат наук зарабатывал столько же, сколько токарь шестого разряда, и вдвое больше инженера, доктор наук получал зарплату норильского шахтера, а за отпускными приходил с чемоданчиком средних размеров.

Перестройка разрушила эту идиллию, и целое десятилетие почти никто не защищался. Лишь самые зацикленные на своих магнетронах или лектинах продолжали напрягать Высшую аттестационную комиссию по присуждению ученых степеней (ВАК). Однако через некоторое время поделившие власть, деньги и народную собственность обнаружили, что во всем мире ученых уважают, что ученая степень на чужой визитке вызывает жгучую зависть, а на своей оказывается очень приятной и полезной.

Сначала пошли по пути наименьшего сопротивления: создали множество доморощенных академий, ученых обществ, в которые сами себя и избирали; а заплатив сто долларов, становились членами таких же «академий», но заморских. Исчерпав весь суррогатный ресурс и не получив желаемого почтения со стороны голодной, но отнюдь не снисходительной ученой публики, кинулись в науку, мечтая приобрести степени натуральные, подлинные, со знаком качества. И начался научный бумбараш, богатым оказалось наше отечество на доморощенных Ньютонов и быстрых разумом Платонов: многие мгновенно прошли путь от асфальтового катка своей юности до профессорских мантий.

В легендарные советские годы у ученого, не обремененного чересчур близкими родственниками в обкоме партии, на написание кандидатской диссертации уходило в среднем пять лет, на написание докторской – минимум десять-пятнадцать. Особенно трудно приходилось физикам: с них требовались эксперименты, подтверждающие их вымыслы, и что-нибудь реально расщепляющееся или генерирующее. Вот и приходилось им, бедолагам, писать свои докторские до самой старости. Несладко приходилось и историкам: нужно было держать в нагрудном кармане смягчающие глазные капли для недреманного партийного ока, а для этого вплести в свой опус, невзирая на тему, судьбоносные и весьма многочисленные решения съездов и пленумов, и идти нога в ногу с не всегда предсказуемым курсом партии. Не у одной докторской монографии по любой истории в те годы в последний момент рассыпали набор. Напишешь про Сталина – культ личности развенчают, напишешь про Хрущева – он волюнтаристом оказался, о Малой земле с Целиной начнешь – Брежнев, как назло, умер; все последующие великие кормчие самоуничтожались с недосягаемой для написания диссертаций скоростью. Но самые умные и хитрые приспособились, метафизически писали о Вечном: о Партии, о Комсомоле, о Ленине.

Нынешний ректор СГСЭУ историк В.А. Динес написал в свое время добротную кандидатскую диссертацию на беспроигрышную тему: «Деятельность комсомола по организации и политическому сплочению рабочей молодежи и вовлечению ее в социализацию страны», а для полной безопасности выбрал годы далекие, уже почти забытые, а потому как бы канонизированные (1921-1924). Свои же докторские изыскания он посвятил не менее животрепещущей и столь же захватывающей ученое сообщество теме «Партийное руководство комсомолом в восстановительный период (1921-1925)», причем текст второй диссертации мало чем отличался от текста первой – иными были выводы. Столь мудрый выбор позволил ему в тридцать шесть лет стать доктором исторических наук (возраст рекордный в те годы!), а в тридцать семь – профессором. Эти труды, да еще пара перестроечных статей о Бухарине, когда про него уже стало можно, выдвинули его на полном историко-партийном безрыбье в обойму наилучших (и это объективная правда!) в отечестве, позволили стать ректором вуза, академиком МАИ, АПП, АГН (разбирайтесь сами, но сколько не говори «халва», во рту слаще не станет – нет в этом «академическом списке» трех заветных букв – РАН, Российской Академии Наук, единственной, в которую избирают не за деньги, а за заслуги), а главное – членом экспертного совета ВАК, проложив тем самым короткую дорогу к желанным диссертациям особо приближенным соискателям красивых корочек из новой «элиты Поволжья».

Так же перспективно и своевременно поступил член экспертного совета областной Думы, историк Б.В. Чернышев, посвятив кандидатскую диссертацию нетленной мавзолейной теме «В.И. Ленин об обобщении и использовании исторического опыта при разработке политики партии» и проскочив на грани фола в 1990 году с докторской диссертацией об уходяще-смердящей натуре «Методология исторического анализа в практике руководства КПСС советским обществом: опыт, эволюция, уроки (1917-1990)». Представляете, какие глубокие историко-эстетические знания были приобретены и усвоены в процессе написания сих ученейших трактатов?

Нынешнее поколение элитных гуманитариев темпы научного производства развило сверхчеловеческие. Бывшим птицеводам и механизаторам, а нынешним власть имущим, удается написать обе диссертации (завидуйте, книжные черви и буквоеды!) за два-три года. Уже молотый-перемолотый местной прессой рекорд областного головы и новоявленного историка Д.Ф. Аяцкова настолько знаменателен, что требует внимательного изучения его методологии и техники. Не исключено, что именно благодаря этому рекорду попал ученейший Дмитрий Федорович в справочник «Историки России. Кто есть кто...», правда, без уточнения, кто он на самом деле. Член справочника ухитрился защитить кандидатскую диссертацию «Становление местного самоуправления в Российской Федерации в 90-х годах ХХ века» в 1997 г., а докторскую «Исторические истоки современного федерализма и процесс его становления в условиях трансформации социально-экономической и политической системы России (90-е годы ХХ в.)» – в 1999 (!). Прошу обратить внимание на могучую силу научного прогноза – еще не кончилось то десятилетие, а истоки и устья его уже были занесены на скрижали! Наверное, именно тогда Дмитрий Федорович и забредил Столыпиным, от чрезмерного перенапряжения рук и ума начав отождествлять Себя с Ним. Кстати, сей беспристрастный справочник в качестве учителя г-на Аяцкова называет вышеупомянутого былинного певца рожденного революцией комсомола доктора В.А. Динеса, обозначая становление современной научной школы историков-рекордсменов. В качестве приза пробежавший марафонскую научную дистанцию со спринтерской скоростью ученый губернатор на финише получил должность профессора СГСЭУ. И все это счастье человеку, не имеющему не только исторического, но и просто гуманитарного образования, окончившему Саратовский сельскохозяйственный институт почти подростком в 27 лет и Московский заочный кооперативный институт в городе Энгельсе уже зрелым юношей в 39!

Конечно, наше отечество богато талантами. Уже вспоминали в качестве аналога и великого русского историка Сергея Соловьева, защитившего магистерскую и докторскую диссертации с интервалом в два года (правда, тогда порядок защиты был другим), и А.Д. Сахарова, ставшего в 32 года академиком (правда, для этого ему пришлось изобрести принцип действия водородной бомбы). Но самые впечатляющие примеры ломоносовских темпов перехода из Холмогор в Москву с обращением поначалу весьма немногочисленных собственных знаний в степени и звания удается найти именно в наши окаянные дни.

Подобный экспоненциальный рост интеллектуальных потенций наблюдается и в саратовских казармах. Бывший начальник Саратовского артиллерийского училища, экс-депутат областной Думы генерал-майор Ю.К. Усынин за два года защитил кандидатскую диссертацию по военным наукам и докторскую по социологии. Правда, сошедшему с политической арены «демократу» данные приобретения могут понадобиться ныне лишь для домашнего музея, и не более, а жаль – такое добро, и в кладовку!

Можем себя поздравить: мы выбрали кондовую, но талантливую власть. Ученым же ортодоксам, традиционно корпящим над своими опусами десятилетиями, мы советуем заняться поисками тех святых обителей, где пока еще нет места аномальным скоростям научного творчества, включая неподкупную на эти штуки заграницу. А прогрессивную кулинарию несъедобного научного продукта оставим для росгосслужбы – чиновной интеллихенции у нас до фига, и местов для нее есть! Но за этих местов надо плотить, товарищи! Например, этой заметкой. А также последующими.

От редакции.

Мы не настолько наивны, чтобы запугать или тем более перевоспитать В. Динеса и ему подобных. Но мы настолько оптимистичны, что верим: настоящим ученым разных поколений, студентам и аспирантам не по-Динесу, хватит силы духа противостоять лавочникам под вывеской высшей школы.

Итак, мы начинаем тему. Ждем заинтересованных откликов. В любой форме. Напечатаем.

Опубликовано: «Новые времена в Саратове», № 17(32), 8-15 мая 2003 г.