«Поздравляю вас, гражданин, соврамши», – как говаривал незабвенный Фагот-Коровьев. «Саратовские вести» от 14 мая в очередной раз бездарно солгали по поводу положения дел с замещением должности ректора СГУ. По устоявшейся традиции советской газеты, рапортующей об успешной уборке зерновых задолго до ее окончания, и даже в случаях неурожая, «Саратовские вести» протрубили несостоявшуюся победу. Кому и зачем нужна эта ложь, кто заказывает эту заведомо фальшивую музыку? Ответ на этот вопрос очевиден, система средств, позволяющих убрать неугодного человека, проверена семьюдесятью годами советской власти.

Согласно ныне действующему Трудовому кодексу Российской Федерации, срок пребывания в должности ректора может быть продлен до достижения им семидесятилетнего возраста учредителем вуза по представлению ученого совета (статья 332, которую по понятным причинам лишь наполовину процитировали «Саратовские вести»). Ученый совет Саратовского университета от 22 апреля со значительным перевесом голосов постановил: полномочия нынешнего ректора продлить до истечения срока его избрания (ноябрь 2004 г). Саратовский губернатор, проигнорировав ломающее его намерения мнение коллектива университета, подписать ходатайство о пролонгации в Министерство образования России отказался. Трубецков обратился в Совет ректоров Приволжского федерального округа, который поддержал его.

Почему губернатор так последовательно выступает против ректора первого по значимости вуза области? Чем так не угодил Дмитрий Иванович Дмитрию Федоровичу, что последний не может подождать всего лишь год до окончания срока ректорских полномочий?

В поисках ответов на эти вопросы сначала вспоминается земное: не за горами всевозможные выборы, плюс недавно декларированное тридцатипроцентное сокращение чиновников, теплые места для себя и своей свиты нужно готовить загодя, осенью 2004-го будет поздно. Место же ректора СГУ добротно и желанно, как то самое гоголевское ружье. Желание обладать такой славной вещицей, причем немедленно и любой ценой, классически толкает любителя чужого на безрассудные поступки. И если не получилось поменять на бурую свинью, то надо отнять.

Подъем в более высокие чувствительные сферы позволяет вспомнить череду интеллектуальных и духовных обид, нанесенных из-за университетского забора как лично Дмитрию Федоровичу, так и его соратникам. Часто цитируемый в последнее время профессор Николай Троицкий, помнится, подверг сомнению факт существования у Дмитрия Федоровича свободного времени, достаточного для рекордного написания докторской диссертации. Естественное недоумение, вызванное элементарным анализом физических возможностей человека, высказанное публично, повергло в панику областного голову, да так, что он потребовал, ни много ни мало, расформировать исторический факультет как рассадник неподобающего в нашем процветающем Миргороде инакомыслия. Дмитрий Иванович требование не выполнил, факультет срочно вчерашним числом не расформировал. А разве не обидны просочившиеся из-за университетских стен сомнения по поводу безукоризненности личности Столыпина, с которого с некоторых пор начал лепить свою жизнь его постмонархический преемник?

Клановые же обиды, наносимые университетскими снобами чиновничьему сословию, тоже оказались непростительными и даже финансово вредными. Многочисленные диссертационные советы СГУ при Дмитрии Ивановиче вызывающе работали по старинке: принимали к рассмотрению только такие диссертации, научная значимость и авторство которых не подлежали сомнению, преимущественно принадлежащие перу ученых, а не администраторов, политиков и чиновников. Не прижилась в классическом университете и система «позвоночной» сдачи экзаменов и зачетов отроками и отроковицами власть имущих – многовато оказалось в нем упрямцев-профессоров, осмеливавшихся ставить оценки согласно образовательным, а не фамильным критериям. Не порадовали ученые университета за отчетный период и работами, прославляющими выдающуюся деятельность губернатора и его королевской рати. Воеводская аргументация конфликта проста как кукиш: «Хозяйством ему некогда заниматься. А ректора других университетов этим занимаются в первую очередь. Создать условия для профессорско-преподавательского состава и для студентов, чтобы они могли вобрать максимально те знания, которые им дает преподаватель». Например, создать при СГУ подсобную птицеферму во главе с крепким балтайским кур-ректором.

Последовательно снимая луковую шелуху противоречий, скандалов, взаимных недовольств, удается обнажить слезоточивую сердцевину раздора Аяцкова и Трубецкова. У Дмитрия Ивановича и Дмитрия Федоровича, как у совершенно разных человеческих архетипов, не сложились, да и не могли сложиться благостные отношения. Резонанса не получилось из-за слишком большой разницы собственных частот. У Трубецкова она определяется наличием нерядового интеллекта и существованием определенных этических принципов. И ради весьма полезной дружбы с Дмитрием Федоровичем, славно плавающем в совсем другом волновом диапазоне, свою сверхвысокую частоту на низкую Дмитрий Иванович менять не стал.

Итак, даже в нынешнюю эпоху постмодернистской ломки этических стереотипов у Дмитрия Федоровича и Дмитрия Ивановича не получилось не только дружбы, но даже продажной любви – забор между разносословными соседями должен быть высоким и крепким. Повод для раздора всегда найдется – не будет ружья, появится танк, он уже раскатывал намедни по улице, на которой расположены и университет, и правительство.

Работникам университета (даже недовольным политикой нынешней университетской администрации) приход в университет губернаторского прокуратора ничего хорошего не принесет. Объективно не сделавшие карьеру при нынешнем ректоре не сделают ее и при наместнике. Выловить рыбку в мутной воде университетского конфликта удастся только когорте областных чиновников, всенепременно аннексирующих пока что добропорядочный вуз после смены его главы. Они-то и поделят по родству или за «бабки» места проректоров, деканов, заведующих кафедрами и профессоров, отобрав их у нынешних довольных и недовольных, как контрибуцию Брестского мира. И плевать им на демократию и выборы. Если так не церемонятся с самым значительным и сильным, то уж остальных «ученых шавок» чиновничье стадо растопчет, не глядя. Исконно живущие за чужой счет чиновники положат в свой карман и гранты математиков, и темпусы филологов, и премии физиков, а вместо новых вожделенных научных лабораторий возведут собственные особняки и за «бугор» будут ездить толпами. Особенно следует опасаться как всегда забывчивым историкам – с ними вскоре может приключиться «обыкновенная история», но не по Гончарову, а по Сталину: верные аппаратчики сотрут в порошок бывших соратников по партии и борьбе.

Посему необходимо забыть все раздоры и перенять наконец-то у власти единственно верное учение компартий и мафий всех стран: своих не сдавать! Как бы ни отличался ректор от каждого сотрудника СГУ, все же с ним у них гораздо больше общего, чем с чинушами, не ведающими радостей настоящей научной и педагогической работы; не представляющими, каких трудов стоит написание, а не покупка диссертации; не понимающими, что между обладателями ученых степеней и званий и собирателями типографских фальшивых дипломов такая же разница, как между фунтом стерлингов и монгольским тугриком.

Университетское сообщество, защищая своего демократически избранного главу, обязано продемонстрировать единение. Ректор и самые уважаемые представители факультетов должны образовать согласительную комиссию и загодя выбрать из своего круга ректорского преемника, кандидатура которого устраивала бы большинство и победила бы любых «альтернативных» кандидатов. За оставшиеся до очередных выборов полтора года есть возможность подготовить кампанию по выборам нового (или старого) ректора с тщательностью, исключающей возможность непредсказуемости и чиновничьего вторжения. Следуя этим простым рецептам, коллектив университета сможет удержать власть, данную ему законом, от посягательств властвующего беззакония.

Вспомним, как во времена оны, даже при крепостном праве, не то что вице-уполномоченные, просто полицейский не смел явиться на университетскую территорию без приглашения. При Петре Аркадьевиче Столыпине было нельзя, а вот при Михал Иваныче Калинине уже было можно. Не переименовать ли по случаю обратно малую родину нашего губернатора? Gaudeamus igitur!

Опубликовано: «Новые времена в Саратове», № 19(34), 23-29 мая 2003 г.