Конец света, обещанный Саратову на 24 марта, отложен. При условии, что до конца марта администрация гасит «Саратовэнерго» 150 млн руб. за тепло и покрывает задолженность в 50 млн перед СПГЭС. В апреле и мае тенденция должна быть продолжена: 100 млн и 120 млн соответственно, естественно, при условии стопроцентной оплаты текущих платежей. Если к 1 апреля «Саратовэнерго» не дождется обещанного, отключения будут возобновлены. Таковы результаты договоренности между руководством энергокомпании, мэрией Саратова и правительством.

Переговоры состоялись в ночь на 24 марта. Судя по эмоциональному состоянию вернувшегося в офис управляющего, решение Станиславу Невейницыну далось нелегко. После взаимного сочувствия по поводу непредсказуемости рабочих моментов он сказал: «Думаете, нам нравится отключать? Мы не бяки, которые сидят и целыми днями думают, что бы такого сделать плохого. Мы нормальные люди, которые хотят ходить на работу, вовремя возвращаться домой и не давать интервью по ночам». На самом деле, временная фора, которую получил город, вовсе не повод для жителей расслабиться и забыть, что в любой момент нам опять могут устроить темную. Слишком часто нарушались договоренности.

– Вам все время задают вопрос: не связаны ли отключения с окончанием выборов. И вы уклоняетесь от прямого ответа. Почему бы прямо не сказать: весь отопительный сезон мы были заложниками обещания Анатолия Чубайса президенту Путину не портить ему предвыборную картину. Ваши коллеги не стесняясь признавались, что их попросили. Оказывалось ли на вас давление со стороны местной власти или вашего руководства?

– Повторю еще раз, отключения – это плановая, задолго до выборов начатая процедура. Мы начали посылать письма с предупреждениями об ограничениях еще в феврале. И говорить о том, что нас кто-то просил, приказывал?.. В доказательство могу привести такой факт: избирательная комиссия области просила нас отозвать исполнительный лист с администрации города Саратова, мотивируя тем, что мы создаем сложную предвыборную ситуацию. Мы иск не отозвали.

– Но, согласитесь, если бы только заикнулись до 14 марта о том, что отключите, деньги нашлись бы моментально.

– Мы не имеем права отключать, пока не будет двух периодов неплатежей. До марта этих двух периодов не было. За январь– февраль СПГЭС нарастило такой долг, после которого вступают в действие механизмы отключения.

– Почему, пока ситуация не стала критической, областная власть не принимала участия? Признаться, складывается ощущение, что губернатор принял решение самоустраниться. По вашему мнению, позиция над схваткой возможна, когда областной центр скатывается в энергетический кризис?

– Губернатор был в курсе. Каких заявлений вы от меня ждете? Что он должен был сделать? Почему вообще губернатор должен надзирать над городом? Там все же взрослые люди работают. У нас вообще к областной власти претензий нет ни на копейку. 374 млн руб. были выделены Саратову целевым назначением на погашение задолженности перед нами. Осталось эти деньги пойти и взять. В начале года губернатор давал задание Марону организовать вексельный кредит. Я ему потом написал, что его поручение не выполняется. И только сегодня они к нему вернулись.

– А что так долго?

– Наверное, они думали, рассосется.

– Что скажете о такой закономерности: в предвыборные периоды платежи за ТЭР резко ухудшаются. Причем чем хуже платежная дисциплина, тем пышнее предвыборная кампания. Как вы думаете, сегодняшний платежный кризис связан с предстоящими выборами губернатора и мэра?

– Когда выборы мэра и губернатора, я даже точно не знаю. Мне кажется, позиция властей должна быть как раз противоположной: чем ближе выборы, тем лучше должны быть платежи, чтобы энергетическими кризисами народ не злить.

– Последняя карта, которую город активно разыгрывал перед прессой, – 164 млн, оставшиеся от ликвидированного МУП ЖКХ-1, которые город вам якобы заплатил, а вы якобы включили в тариф и взяли с города дважды. Из-за этого администрация считает, что у нее теперь есть моральное право не платить вообще. Проясните судьбу этих миллионов. И вообще, правомочно ли включение просроченной задолженности в тариф, практикуете ли вы это и каков порядок цифр?

– Каждый год для АО-энерго утверждается тариф. Наряду с затратами (газ, зарплата, налоги, ремонты, техническая реконструкция, развитие) в него включаются суммы задолженности, невозможной к взысканию, или так называемый резерв по сомнительным долгам. На момент подачи заявления о включении в тариф этих средств регулирующий орган – РЭК – затребовал у нас пакет документов, подтверждающих факт невозможности взыскания средств предприятий-банкротов.

В то время такие документы у нас были оформлены только по МУП ЖКХ-1 на сумму 164 млн рублей. На самом деле эта сумма абсолютно обезличена. Мы не обязаны списывать именно с этого потребителя, а можем взыскать с любого потребителя-банкрота. В течение 2004 года мы обязаны указанную сумму списать. Если не спишем, тогда в 2005 году эти средства будут вынуты из тарифа. Если мы спишем такую же сумму, но с другого потребителя, естественно, мы сделаем это доказательно, с прохождением определенных этапов, последним из которых является решение суда об исключении предприятия-должника из госреестра. Теперь понятно?

– По крайней мере похоже на правду.

– Спасибо. Я тронут. Подчеркиваю, что долг по МУП ЖКХ-1 мы не списали, поскольку взыскали его в судебном порядке. Если бы мы его и списали, и взыскали, тогда мы были бы не правы. А так в наших действиях нет никаких нарушений.

– То есть заявления, что вы два раза вынули из бюджета одну и ту же сумму...

– Являются абсолютным блефом.

– А можно ли сказать, что вся область, в том числе и жители Саратова, теперь платят за то, что несколько лет назад в коммуналке царила полная бесхозяйственность?

– Увы, это так. Причем, я думал, это чисто российские пережитки, оказалось, что практика по включению в тариф задолженности, непригодной к взысканию, мировая. Если бы не было такого механизма, энергосистемы давно бы лопнули.

– Отвлечемся от экономики, поговорим о нравственном аспекте ваших карательных мер. Возьмем обывателя. Он далек от тех миллионов, которые вы с городом делите. И ему непонятно, за что вы его наказываете, если он платит. Почему за десять с лишним лет, изучив тенденцию, энергетики не придумали такие меры воздействия, которые бы действовали адресно?

– Во-первых, мы ничего не делим, а требуем оплату того, что произвели. Второе, для того чтобы люди не страдали, администрация должна выполнять свои функции. К сожалению, общественность не видит долгих, нудных, безрезультатных переговоров. Зато она сразу видит отключения. Поэтому о нас такое мнение: энергетики гады, чуть что – они сразу хватаются за рубильник. А то, что нам три месяца не платили, этого никто не замечал. Мы занимаем такую жесткую позицию, потому что, во-первых, наши действия в рамках закона. А во-вторых, каждый должен уметь защитить себя сам. Не надо давить на жалость. Если мы живем в правовом поле, то население, не согласное с отключениями, должно в свою очередь подавать в суд на СПГЭС. А СПГЭС в регрессном порядке на ДЕЗы. Нам деваться некуда. Пока не отключим, не понимают. Мы целыми днями строчим письма, требования...

– А может, хватило бы одного закона?

– Да, хватило бы. Закона об уголовной ответственности местной власти за оплату ТЭР, такого же, как закон об уголовной ответственности за невыплату зарплаты. Парадокс нашей системы межбюджетных отношений: после областного уровня заканчивается государственное управление и начинается местное самоуправление, хотя оно пользуется государственными деньгами.

– Если средства на ТЭР в бюджете заложили, почему схема не работает?

– Действительно, январь-февраль – проблемные месяцы. Трудно бюджету. Но все уже достаточно опытные люди, давно работают на этих должностях, все особенности знают. Значит, надо либо делать накопления с летних месяцев, когда денег в бюджет поступает больше, чем нужно, либо кредитоваться. Зиму пережили, потом поехало: в апреле надо делать дороги, в мае-июне учителей в отпуск отправить. И т.д. и т.п. В сентябре начинается подготовка к зиме. Найти более важные нужды, чем энергетика, всегда можно.

– А как же целевое назначение ТЭРовских денег?

– Недолго собрать Думу и внести изменения в бюджет. Я в последнее время стараюсь как можно меньше называть цифр, потому что за ними население все рано не видит ресурса надежности, который теряется из-за неплатежей. Но я хочу, чтобы вы знали: когда нам не доплачивают, теряет весь город. Мы не можем сказать нашим поставщикам: у нас неплатежи, вы как-нибудь перетопчетесь, поэтому страдают ремонты. Естественно, снижается надежность. Износ основных фондов на станциях 60-70%. До чего дошло – у нас сегодня нет аварийного запаса проводов, опор, трансформаторов. Мы ставим бэушные опоры и провода, чтобы ликвидировать аварии. Кроме того, предприятие не развивается. Говорят, Саратов среди регионов ПФО строит меньше всех. Одна из причин – тепло. Город растет, а обеспечить теплом вновь вводимые объекты мы не можем. В центре города огромный дефицит тепла. Вот оборотная сторона неплатежей. Они не только энергосистему треплют, но и не дают развиваться городу.

– К вашей любимой теме РКС. Вы неоднократно высказывали негативное отношение к входу на территорию области Российских коммунальных систем – дочерней структуры РАО ЕЭС. Ваша критика обусловлена тем, что вы с СКС выступаете конкурентами за сети? Или вам известны более веские причины, почему городу не стоит иметь дело с шефом СКС Владимиром Кайлем.

– Говорил и говорю. Рынок услуг ЖКХ большой, места всем хватит. В принципе, сама по себе идея РКС живая и интересная, но если говорить о конкретном ее применении на месте, то здесь происходит некая подмена понятий. Мы давно, задолго до создания РКС, предложили городу принять тепловые сети и ЦТП. Причем, передав нам этот сектор, город мог бы убить двух зайцев. Мы соглашались взять это хозяйство за долги, тем самым снизив долг Саратова перед нами. Второе – избавляемся от посредников. Будет одна организация, ответственная за подачу тепла, соответственно, будет ниже тариф. Не дают. Для чего, на наш взгляд, нужен РКС? В Саратове, к сожалению, есть практика замены должника. Были ЖКХ, долг 800 миллонов, потом появились ДЕЗы, долг 300 миллионов. Теперь пытаются навязать РКС и ТСЖ, чтобы наделать следующих долгов. Посмотрите, что они с «Саратовгазэнерго» делают. Твердохлебов скоро просто физически не сможет работать. Передадут котельные в РКС и будут копить следующие 300-400 миллионов, еще года два проживут. А зачем платить, если можно сетями и имуществом спекулировать?

Спросите у Ворсунова, он как хозяйственник должен знать, какую сумму инвестировали СКС в Заводской район. Никакой экономии там нет. 50 миллионов – это техника, купленная в лизинг. Если не расплатятся, ее заберут.

Я вам расскажу о «пользе» РКС. Тариф «Саратовэнерго» – 261 рубль за Гкал (производство и доставка), а у СКС – 78 рублей только транспорт. Если этот тариф примут, то денег ДЕЗов не хватит на «Саратовэнерго» и СКС. То есть закладывается плановое недополучение средств.

Если власти нас не хотят, пусть устроят конкурс. Открытый, прозрачный, где мы будем соревноваться с любыми компаниями наравне за право предоставить потребителю самое дешевое и качественное тепло.

Если победит РКС, слова не скажем, но пусть это будет реальная работа, а не обещания непонятных миллиардных инвестиций, которых, я совершенно точно знаю, нет и быть не может.

Кстати, в Самарской области из 28 районов 17 передали свои электрические сети «Самараэнерго». Все работает, долгов нет, тарифы снижаются. В позапрошлом году в администрации области за ненадобностью ликвидирован департамент по энергетике.

– Модная нынче тема – прямые выборы мэра. Если таковые будут иметь место, чья фигура местного политбомонда кажется вам наиболее подходящей, кому бы вы как житель города доверили бразды правления?

– Только Аксененко! (смеется). Видно, я отстал от моды. Говорил уже: мы стараемся держаться подальше от политики. Нам все равно, с кем работать, лишь бы платили за энергоресурсы. Неожиданный вопрос. О личности я еще подумаю, могу пока только сказать – это должен быть ответственный человек.

Если он будет переживать за те 800 тысяч, которые живут в его городе, этого будет достаточно. Мэр не должен быть политиком, или завхозом. Мэр – это скорее менеджер акционерного общества под названием «город». И если общество наняло его как менеджера на работу, он должен руководствоваться прежде всего интересами этого общества. То есть руководить хозяйством так, чтобы людям было тепло, светло, уютно, чисто. Чтобы можно было заниматься бизнесом, развивать по мере возможности культуру, социалку. А для этого должна быть жесткая вертикаль власти и ответственность. Потому что та ответственность, что есть сегодня у мэра перед избирателями, может, и хороша с точки зрения демократии, но не работает. Проще говоря, любой менеджер должен бояться начальника. Не в смысле дрожать при его появлении, а выполнять свою работу как можно лучше. Мэр должен бояться губернатора. А не аморфных избирателей, которые даже не смогут воспользоваться системой отзыва, потому что она работает по закону, который сама администрация для себя написала.

Почитайте устав города. Это устав организации, которая ни за что и ни перед кем не отвечает.

Опубликовано: «Новые времена в Саратове», № 12 (74), 26 марта – 1 апреля 2004 г.