Врач-офтальмолог Валерий Бакуткин, доктор медицинских наук, профессор, член-корреспондент Академии естествознания (его звания можно перечислять долго), в настоящее время является научным руководителем созданного им же самим Центра коррекции зрения. Но сейчас речь не о его профессиональной деятельности, а об увлечениях, хобби. И главное из них – фотография.

– Увлечение фотографией как-то связано с основным делом вашей жизни: возвращать людям зрение?

– Первая фотовыставка, в которой я принимал участие и с которой, собственно, началось мое серьезное увлечение фотографией, так и называлась: «Прозрение». В этом названии заложено много смыслов: «прозрение» – это и профессиональное зрение, то есть, вообще занятие фотографией, и тот счастливый момент, когда человек обретает зрение...

Так получилось, что лет шесть назад я стал одним из организаторов крупной региональной выставки, в которой принимали участие лучшие фотохудожники Саратова, Пензы, Энгельса, других городов. До сих пор вспоминаю эти счастливые дни, когда мы все вместе собирались, готовили экспозицию, спорили... Вот тогда-то Геннадий Савкин и предложил, чтобы я, как организатор, тоже представил на выставку хотя бы одну из своих фотографий. Я как раз тогда только что вернулся из Америки, где много снимал. Разумеется, как простой фотолюбитель, но все-таки уже было стремление делать художественные снимки.

Фотовыставка «Прозрение» в драмтеатре была устроена таким образом, что мы нарочно не подписывали авторов, а каждой фотографии присвоили номер, чтобы зрители могли объективно голосовать. Как ни странно, но за свою единственную работу я получил приз зрительских симпатий, причем, по удивительному стечению обстоятельств, приз назывался «Золотое пенсне».

Как видите, все это близко моей профессии офтальмолога. По крайней мере, после той выставки и в моей жизни в каком-то смысле произошло прозрение: я стал по-настоящему серьезно относиться к фотографии и понял, что хорошая фотография – это сложный внутренний процесс, своеобразная форма осмысления действительности.

– Случается, что вы теперь фотографируете и своих пациентов?

– Нет, такого не было. На работе я все-таки работаю. Просто иногда бывает, что знакомишься с человеком «по несчастью», но потом, постепенно это перерастает в дружеские отношения. Но такой цели – сделать портретную галерею своих пациентов – я перед собой никогда не ставил. Хотя портреты снимать люблю.

– Одна из ваших фотографий стала обложкой компакт-диска группы «ДДТ»... Расскажите, как вы познакомились с Юрием Шевчуком?

– Наше знакомство началось во время гастролей группы «ДДТ» в Саратове. После концерта я подарил Юре свою работу, которая называлась «Ты не один».... Так мне вдруг захотелось, в знак благодарности за его творчество. Что было на той фотографии? Уходящая вдаль дорога, закатное солнце, контуры машины – вроде бы, ничего особенного... Но все вместе это создавало особое настроение.

Вечером я подарил Шевчуку эту работу, а в шесть часов утра он уже позвонил мне домой, сказал, что фотография ему очень понравилась. Через некоторое время вышел его новый альбом, где в качестве обложки был этот снимок.

Позднее, когда мы подружились, Юра рассказал мне, что с этой фотографией у него связана своя история. По дороге на гастроли в Саратов они на машине часто останавливались, и он тогда сочинил новую песню. Была ночь, Юра шел вдоль дороги, смотрел, как падают звезды – такой августовский «снегопад», и сразу же пришла и музыка, и название: «Метель августа». Так все и сложилось: Саратов, дорога, подаренный снимок. А когда он рассказал о своем следующем альбоме – «Единочество», у меня постепенно появился образ, который тоже потом переместился на обложку...

– Мне кажется, фотография к «Единочеству» как-то особенно характеризует вашу творческую манеру.

– Прежде всего, я стремился к символизму. Посмотрите сами: река – это время, не текущее вспять, мост напоминает жизнь: внезапно начинается и так же неожиданно обрывается. Остров вдали – что-то вроде несбыточной мечты, которая есть в жизни каждого человека, а тут еще получается и стрела, обращенная к зрителю. По крайней мере, это мой образ человеческого «единочества», выраженный языком фотографии.

Недавно я был на крупнейшей международной фотовыставке, которая проходила в московском «Манеже», и для себя определил, что все существующие сейчас в мире фотографии условно можно разделить на три категории. Например, многие фотохудожники ставят целью запечатлеть неповторимый миг: прыжки с парашюта, разные экстремальные моменты. Такие фотографии очень трудно делать, и, наверное, они дорого стоят, но все равно воспринимаются на уровне трюков.

Все-таки мне гораздо ближе фотографии, которые я называю «философскими». Они на первый взгляд не очень броские, но обладают большой притягательной силой. Для меня они чем-то похожи на хорошую книгу, которую хочется читать и перечитывать.

– Фотографией сейчас не занимаются разве что только ленивые. Существуют рецепты, как отличить художественную фотографию от любительской?

– Трудно поймать неповторимое мгновение, но еще сложнее – увидеть образ, который долго будет жить в сознании.

В наше время, при наличии больших технических возможностей, есть опасность превратить фотографию в трюкачество.

Лично для меня главный показатель по-настоящему хорошей фотографии – искреннее чувство, когда снимок задевает за живое.

Сейчас стало модно оформлять офисы и квартиры не «живыми» фотографиями, а постерами. Но ведь это мертвое искусство. Те же репродукции из журналов «Работница», которыми когда-то люди, не обладающие художественным вкусом, оклеивали стены в общежитиях, только во много раз дороже. Фотографии должны быть настоящими, теплыми...

Я очень люблю старые, дореволюционные фотографии, которые тогда были гораздо ближе к искусству живописи. Казалось бы, обычные бытовые, семейные фотографии, но диву даешься, сколько в этих лицах красоты и достоинства, и как тонко переданы характеры людей.

– Говорят, человеческий мозг так устроен, что одна его сторона отвечает за науку, другая – направляет творческие порывы. Как же в вашей голове все это совмещается?

– В молодости я написал одну диссертацию, потом – другую диссертацию... Тоже ведь – творчество. К тому же, получил звание заслуженного изобретателя России. Я хочу сказать, что любое творчество в какой-то степени сродни изобретательству, и – наоборот.

Параллельно свой врачебной практике я постоянно писал какие-то рассказы, искал разные формы самовыражения.

В музыке мне особенно близок джаз, который допускает смешение разных музыкальных стилей, дает ощущение свободы. То, что я делаю в своей жизни, – это тоже в какой-то степени джаз, стремление вырваться из сложившихся стереотипов.

Примерно год назад мы с друзьями устроили в Саратове необычную выставку под названием «Ночь и день», где пытались соединить разные виды искусства. Мои фотографии были напечатаны на пластике большого формата, на них накладывался поэтический текст Андрея Руфанова, композитор Владимир Лозинский написал оригинальную музыку. И плюс к этому с Евгением Солодким мы сделали двадцатиминутный фильм с использованием новейших компьютерных технологий. На эту выставку приезжал даже знаменитый Алексей Хвостенко («Хвост») – художник, скульптор, композитор, режиссер, сценарист, которого во многих зарубежных художественных галереях воспринимают как классика современного андеграунда...

Для меня большая радость, что увлечение фотографией дает возможность общаться с интереснейшими людьми, которые просто изумляют меня своим умом, талантом и эрудицией.

– Два года назад вышла ваша книга «Время разбрасывать мысли». Тоже в какой-то степени – джаз?

– Пожалуй. Как метко охарактеризовал ее жанр один мой знакомый литератор, это некие «прибакутки».

На мой взгляд, это в природе человека – постоянно делать что-то новое.

Кстати, скоро мы планируем открыть выставку портретов известных людей, когда-либо посещавших Саратов. В основном, это музыканты, но не только. А в филармонии в августе откроется еще одна выставка – «Цветофилия». Имеется в виду, любовь к цвету. В какой-то степени это мое признание в любви ко всем краскам мира.

– Занятие фотографией – дорогое удовольствие?

– Я бы сказал, оно во все времена было не из дешевых. Но раньше оно и по времени было еще дорогим, требовало гораздо большей самоотдачи. Наверное, поэтому и отношение к фотографии было иным, более трепетным, что ли...

Начать с того, что сами фотоаппараты были другими – тяжелыми, блестящими, никелированными. Они даже пахли по-военному, кобурой, потому что чехлы были из натуральной кожи. А чего стоят все эти фотоувеличители и красные фонари в ванных комнатах, бесконечное фильтрование и отстаивание растворов, ванночки с проявителями и закрепителями... Такое отношение ни за какие деньги не купишь.

– Вам в детстве тоже приходилось «колдовать» под красным фонарем? Какой аппаратурой сейчас снимаете?

– «Колдую» с того самого момента, как только получил в подарок свой первый фотоаппарат – «ФЭД». Увеличитель все время норовил рухнуть в ванну, фотографии было невозможно отодрать от глянцевателя. Они получались серыми, мутными, но тем не менее...

В своей жизни я снимал на большое количество аппаратов, в последнее время перешел на цифровые камеры, но сохранил и пленочную «Сигму». На мой взгляд, техническая сторона все же второстепенна. Хорошие снимки можно делать и с небольшим количеством мегапикселей.

– Были фотографии, которые вас потом самого сильно удивляли?

– На одну из выставок во Франции попала моя фотография из американской серии, которая вызвала несколько неожиданную для меня реакцию. На ней изображен один из тех небоскребов, которые потом рухнули во время трагических событий 11 сентября, и в его блестящих стеклах – довольно уродливое отражение рядом стоящих домов. Мне хотелось выразить мысль, что за парадным лицом прогресса скрывается и что-то страшное, уродливое, ведущее к разрушению.

Во Франции этот снимок признали чуть ли не пророческим, как своеобразное предупреждение о том, куда может завести цивилизация. В любом случае, это было удивительно.

– Вы много путешествуете? Какие страны удалось «увезти с собой»?

– Легче сказать, где я еще не бывал. В Австралии, например. И в Антарктиде. Мне удалось объехать с фотоаппаратом Европу, Америку, Африку, но желание путешествовать по миру очень большое.

И все-таки одним из самых сильных впечатлений для меня стала поездка по Северу России. В частности, когда мы с творческой группой побывали на Спасо-Каменном острове – это крошечный островок посреди огромного Кубенского озера Вологодской области, где помещается только один монастырь. Меня поразили люди, которые безвозмездно занимаются восстановлением этого монастыря. Такие уголки России для нас еще более неизвестные и «экзотичные», чем далекая Африка.

– Пришло время цифровой фотографии, но не все профессионалы торопятся переходить на «цифру». Почему?

– У цифровой фотографии есть свои плюсы и минусы. Плюсы вы и сами хорошо знаете. Мне тоже бывает интересно делать при помощи «цифры» компьютерный монтаж, совмещать разные изображения, экспериментировать, даже пробовать стереоскопические эффекты. В частности, у меня есть «цифровая», несколько хулиганская серия, которая называется «Сублимация»....

Но как профессионалу мне хорошо известно, что излишне детализированное изображение может утомлять. Оно может либо подавлять, либо активизировать сознание, потому что сильная детализация изображения особенным образом воздействует на человеческий мозг. Поэтому я вижу в цифровой фотографии не просто большие, а порой даже пугающие возможности, и здесь нас всех ждет еще много неожиданностей.

Знаете, честно говоря, я не слишком претендую на какой-то особый профессионализм моих занятий, хотя и являюсь членом Союза фотохудожников России.

Но в одном убежден: фотография, как и жизнь, должна быть яркой.