«Чудо Святого Антония» Метерлинка поставил московский режиссер Ансар Халилуллин. Это его третья работа в драме после удачных «Условных единиц» и детской сказки про Гонзу.

Заядлому символисту Метерлинку не слишком везет в современном театральном пространстве. «Синяя птица» в ТЮЗе Киселева запускалась как эффектный, дорогостоящий проект. И как-то очень быстро сошла со сцены. «Святого Антония» ставили в свое время лучшие российские режиссеры. Но даже фоменковский, гротескный вариант шел не долго. В саратовской драме в Метерлинке заняты сильные актеры, есть хорошие работы: Андрей Седов (Густав), Григорий Алексеев (Ахилл), Владимир Аукштыкальнис (Аббат), Юрий Кудинов (Антоний), Елена Блохина (служанка Виргиния). Дуэт бывших актеров АТХ Юрия Кудинова и Елены Блохиной получился великолепный.

Святой у Кудинова отрешенно спокоен, ничто не может вывести его из равновесия и сбить с пути. Вознамерился любой ценой оживить умершую Гортензию, даже против воли ее ближайших родственников – и ходит себе, раздает цветущие веточки и колокольчики. Несмотря на гневные окрики братьев («Где это слыхано, чтобы первый встречный врывался в порядочный дом под нелепым предлогом воскресить умершую, которую он при жизни в глаза не видел?»). Настоящая находка – самовозжигающееся «Священное писание» в руках Странника – куда лучше абстрактного нимба в пьесе. Тут бы режиссеру и зацепиться, построить другие роли на контрасте с блаженным Антонием. Даже Блохину, дивную характерную актрису, режиссерское «вето» сдерживает, она отыгрывает лишь наивность и чистоту героини (одна поверила в святость нищего старика). Чуть явственней проявляется комедийный дар Владимира Назарова в роли пройдохи доктора. Остальные герои чересчур серьезны. Но это не та комическая серьезность, что изначально заложена в тексте, а какая-то скучная, бюргерская. Медленно, неповоротливо движется действие, особенно в первой сцене.

С годами Метерлинк все больше становился мистиком. А уж «memento more» можно смело ставить эпиграфом ко всем его пьесам. Но на лавры создателя триллеров он явно не рассчитывал. Мистика «от Халилуллина» в спектакле мрачноватая. Элемент кошмара вносит ожившая и снова умершая «дорогая усопшая» с декадентски лилово-черными губами. Хороша дверь на авансцене с жутковатым, автономно звенящим колокольчиком.

Петр Фоменко поставил в театре Вахтангова спектакль про высшие слои общества, про всякие «изящные пустячки, умение есть устрицы», а на самом деле – про нас сегодняшних, изверившихся во всем. Спектакль Халилуллина – о сытых буржуа, невозмутимо серьезных, сладко жующих, предлагающих за воскрешение человека сначала деньги, после «портсигар, булавку для галстука или же настоящую пенковую трубку», и только потом, как самую высшую награду – «принять участие в завтраке».

Да, сейчас другое время (Петр Наумович ставил в конце 1990-х годов). Другие герои вышли на сцену жизни. Но отчего-то кажется, что очень хорошим нашим актерам самим порой на сцене – спектакля, а не жизни – скучновато. Автор все же назвал свою пьесу сатирической легендой. Светлый финал с ребенком в хламиде и с веточкой Антония, конечно, очень трогателен, но он как бы из другой пьесы.

По сравнению с усложненной символикой Метерлинка пьеса современного автора Сергея Медведева «Парикмахерша» кажется очень простой. Как бы на уровне комиксов и страшилок, которые в изобилии поставляют нам сегодня уголовные будни. Героиня, еще не старая, не лишенная мужского внимания, ждет, как водится, «прынца» на белом коне. И он является, наконец, только не на белом, а черном, и не на коне, а мотоцикле, и не из королевского замка, а из темницы…

А письма какие трогательные писал он, любовь какую обещал! Вскоре «прынц» квартиру героини продаст, а ее саму убьет. Дважды! Продуманно и изощренно. По законам трагикомедии (скорее, трагифарса), бедная Иришка останется жить, ждать от него ребенка и получать трогательные любовные письма (из темницы). Автор, в прошлом журналист, не скрывает, что вычитал эту неправдоподобную историю из газетных хроник. Но не оттого ли Медведева ставят сейчас в Германии и даже в «холоднокровной» Финляндии, что зрителей тронули душевные терзания русской парикмахерши? У нас за нее взялся молодой режиссер из Калуги Константин Солдатов, ученик любимого нами Александра Плетнева. Его называют режиссером-интеллектуалом. Он обозначил жанр спектакля как городской романс. Иришка помещена в детскую песочницу – центр ее мироздания (художник- постановщик, петербуржец Николай Слободяник), над которой вертикальные, трепещущие от малейшего движения ленты как «летящая» душа парикмахерши. Даже раннее сиротство и неудачный первый брак не избавят ее от розовых очков. Да не так все плохо: есть хорошие квартира, работа (она совладелица маленькой парикмахерской), подруга, друзья, поклонники. Все ее любят, в спектакле героиню Дарьи Родимовой не любить невозможно. Такая она большая, сдобная, полная тепла и нерастраченной любви.

Режиссер аккумулирует энергию доброты, которой она окружена, выхватывая реплики героев из контекста и дублируя их. «Какая хорошая девушка! – Удивительная», – как эхо, повторяют влюбленный Пожарный с Напарником. «Сегодня вы необыкновенно очаровательны, Ирочка», – вторит им сотрудник суда. «Моя богиня. Ты похожа на Венеру», – вещает бывший муж-алкаш. «Везет тебе, Ирка! Мужики так к тебе и тянутся», – независтливо вздыхает Татьяна. Не хватало только мачо для полного счастья, голубоглазого и неотразимого. Это ничего, что у исполнителя роли (замечательно насмешливо ведет ее Валерий Малинин) глаза жуково черные, скулы широкие, азиатские. Супергерой в узел железки завязывает, говорит в микрофон с паузами – вперемежку с эротическими вздохами англоязычного певца

Двойное убийство здесь показано очень корректно. Парикмахерша просто надела платок, имитируя залитую кровью голову. В прозрачную ткань спектакля Солдатова вплетены еще многие имитации: актеры понарошку пьют, едят, стригут. Трое наголо постриженных появляются в ребристых купальных шапочках. Ветерок нежно овевает песочницу и ее хозяйку, колышет прозрачные ленты декорации, точно это трепещет сердце влюбленной. Мыльные пузыри летят над сценой радужным дождем. Парикмахерша с пульверизатором их «лопает», один за другим, как свои мечты: Москва, работа на телевидении, надежный любимый мужчина, большая дружная семья. Завораживает пластический дуэт двух подруг, когда во всеоружии ножниц и пульверизаторов они исполняют ритуальный танец профессии (хореограф Оксана Шматенок). Перед «убийством» лязг невидимых ножниц в воздухе звучит уже, как скрытая угроза. Запоминается и танец на дискотеке. Грузноватый, «недотепистый» пожарный Виктор входит в раж и выдает роскошные рок-н-ролльные коленца.

Любовь Виктора не менее удивительна, чем Иришкина. Без всякой надежды на взаимность, старомодно ухаживает, выхаживает после ранения, усыновляет ребенка, спасая тем самым не только тело, но и душу возлюбленной. В спектакле сцена спасения Пожарником отсутствует. Все доски-мостки к песочнице, все возможности ее возвращения к иной жизни отбросил-отсек сильными ударами ноги ее «мачо». В финале, когда друзья уселись на бордюрчик, Иришка садится спиной к ним. Она рядом, но не с ними. Мешки с какими-то тяжестями лежат у самых ног зрителя. В конце все разберут свои мешки, свой крест по жизни. «Любовь моя такая, что даже ты не смог ее убить». Особенности национальной женской дурости? Или общеженской? А, может, инстинкт продолжения жизни, который мог и вовсе угаснуть в этом вздыбленном, куда-то катастрофически катящемся мире? Режиссер Солдатов своих героев любит – всяких. И нас любить заставляет. Порою – против нашей воли.

Безукоризненно справился со своей задачей ансамбль актеров – сыграть одновременно серьезно, лирично и насмешливо эту невозможную историю: Александр Кузьмин, Владимир Назаров, Евгения Торгашова, Александр Каспаров, Валерий Ерофеев.