Исаак Ильич Левитан (1861-1900) – один из самых тонких и глубоких пейзажистов-лириков в русском изобразительном искусстве. Картины природы у него всегда одушевлены, проникнуты определенным настроением. В них раскрывается не только красота выбранного им пейзажного мотива, но и мир чувствований и переживаний художника.

В некрологе любимому учителю Левитан писал, что Алексей Кондратьевич Саврасов «старался отыскать в самом простом и обыкновенном те интимные и глубоко трогательные черты, которые так сильно чувствуются в нашем пейзаже и так неотразимо действуют на душу». В этих словах раскрывается с поразительной точностью и творческое кредо самого Левитана. Стремление отыскать поэзию «в самом простом и обыкновенном», унаследованное им от Саврасова, он соединил с высокой колористической культурой, воспринятой от второго своего учителя – Василия Дмитриевича Поленова.

Исаак Левитан воспитал глаз, утончил и развил художественное видение последующих поколений живописцев и зрителей. Особая убедительность его этюдов и картин во многом помогла выработать новое понимание красоты неяркой, неброской среднерусской природы. Ведь не случайно же «левитановский пейзаж» воспринимается миллионами людей как синоним всего русского пейзажа.

«Русское искусство пейзажа в лице Левитана нашло не только крупного мастера, но поэта-философа природы, ибо пейзажное – не отдельная область в ряду других и не составная часть картин, цель которых история или быт, – а сущность левитановского творчества. Можно говорить и о русском пейзаже после Левитана, ибо в нем – одном – эпоха», – отмечал композитор Борис Асафьев, полагавший, что именно с творческих исканий этого мастера «начинается эпоха живописного изучения родной природы».

Музейная коллекция левитановской живописи формировалась на протяжении семи десятилетий XX столетия. Первое из его произведений – набросочный пленэрный этюд «У рощи» (1890-е) подарил редактор-издатель журнала «Старые годы» еще в 1907 году, а последнее – этюд «Сараи» – поступило из коллекции М.Ф. Глазунова в 1977 году.

Наиболее значительные полотна этого живописца оказались в музее в результате реквизиции крупнейших столичных частных коллекций в годы революции и централизованного распределения их по государственным художественным хранилищам. В 1924 году поступила картина «Деревня на берегу реки» (1890-е) и солнечный этюд «В парке» (1895), а в 1927-м сразу два масштабных полотна: «На озере» (1893) и «Буря. Дождь» (1899). В 1944 году к ним добавился небольшой набросочный пейзажный этюд.

Небольшая картина «Деревня на берегу реки» принадлежит к числу характерных произведений зрелого Левитана. Мотив ее самый обыкновенный для среднерусской равнины, лишенный какой бы то ни было внешней привлекательности. Ленивое течение речушки, глинистый, обрывистый берег, ровная голубизна неба, прогретый и словно недвижимый воздух, мягко окутывающий избы, кустарник и кроны деревьев, словно оплавленные жарким солнцем. Таково знойное деревенское лето, ласковое и томительное, исполненное тихой лирической сосредоточенности и бестревожного покоя. Глядя на эту картину, понимаешь, что некрасивых мотивов родной природы для этого живописца не существовало: любой из них окрашивала его лирическая эмоция.

Ясным и светлым лиризмом веет и от большой картины Левитана «На озере». Она написана им в Тверской губернии по мотивам озера Удомля. Художником очень точно уловлено предвечернее состояние природы: она словно медленно затихает, слегка приглушая краски. Он, быть может, даже с излишней подробностью рассказывает об этом: сгустившаяся зелень затененного переднего плана, отражения деревенских изб, деревьев, рыбацких сетей в подернутой легкой рябью воде, игра заходящего солнца на полянке у леса. Очень тактично и ненавязчиво акцентируя детали, Левитан убедительно передал светлую умиротворенность догорающего летнего дня. Здесь характер образного решения в значительной мере подсказан выигрышным пейзажным мотивом, которым мастерски воспользовался художник.

Совершенно иное настроение в полотне «Буря. Дождь». Это одно из самых последних законченных произведений Исаака Левитана, исполненное раздумий о трагических противоречиях жизни. Показанная на 27-й передвижной выставке, картина «Буря. Дождь» вызвала оживленную полемику. И действительно, она очень сложна по своему образно-эмоциональному строю.

Лесная вырубка. Аккуратно сложенные поленницы дров. Торчащие голые пни. Надвигаются сизые грозовые тучи. За ними – сплошная завеса ливневого дождя. Никнет смятая ветром трава. Одинокие, словно случайно уцелевшие, тонкоствольные березки еще сопротивляются его мощному напору. Мрачный, серовато-зеленый тон, преобладающий в колорите картины, заметно усиливает ее драматическое звучание.

«Буря. Дождь» – это одна из тех работ Левитана, которые по справедливости называют «философскими пейзажами», когда, изображая определенным образом конкретный мотив, он навевает зрителям тревожные раздумья о судьбах людских. Наряду с его знаменитыми полотнами «У омута», «Владимирка», «Над вечным покоем», и эта масштабная картина отразила не только трагизм мироощущения художника, но также гнетущую атмосферу русской жизни конца 1890-х годов. Одним из немногих рецензентов, кто по достоинству оценил это левитановское полотно, был молодой Сергей Дягилев.

В своей книге «Два века русского искусства» Абрам Эфрос называет художника «самым типичным, цельным и значительным живописцем «настроенческого пейзажа», произведшего на современников огромное впечатление, не сравнимое ни с чем в истории русского пейзажизма ни до, ни после Левитана».

Влияние его творчества ощутимо в работах мастеров традиционного пейзажа и поныне.