Начало учебного года в 1954 году на физическом факультете СГУ было отмечено появлением в аудитории нового преподавателя философии Алексея Ивановича Иванова, который должен был нас научить основам диалектического материализма (диамату). Чуть выше среднего роста, худощавый, если не сказать тощий, с землистым цветом лица – аскет, да и только. Девчонкам Алексей Иванович сразу понравился, а наша реакция – еще один партийный болтун. Однако уже первые заявления философа повергли нас в шок.

– Друзья, чтобы не было впредь никаких кривотолков, сразу объясняю, что я только что из тюрьмы, где провел более 10 лет. Вы думаете, там плохо? Отнюдь! Ну когда бы я еще изучил всего Гегеля, Шопенгауэра, Маркса, Энгельса, Ленина и Сталина?!

По его словам, тюремное начальство считало, что зеки, увлеченные политическими науками, встали на путь исправления. Не совсем, правда, здоровы легкие, заработал язву желудка, но жить можно!

Диамат, и особенно его преподаватель, крайне импонировал мне. Я часто выступал на семинарах, и Алексей Иванович даже рекомендовал мне попробовать себя после окончания физфака на кафедре философии.

Прошло несколько лет. Я работал оперуполномоченным промышленного отдела нашего Управления КГБ. Начальником его в то время был добрейший и умный человек Яков Петрович Солодовниченко, а его замом – Андрей Афанасьевич Поскудин (фамилия изменена).

В кружке философии, куда я был определен по линии политического образования, обзорные лекции читал А.И.Иванов. Мы встретились как старые товарищи. Семинары же в политическом кружке вел Андрей Афанасьевич.

...Однажды мы изучали закон отрицания отрицания. В обыденной жизни, согласно тогдашней социалистической тавтологии, простите, идеологии, это значило бы примерно следующее. Русские классики – Лев Толстой, Чехов и другие создали гениальные произведения, но для советского человека неприемлемо описание жизни крепостных в «Войне и мире», содержание в доме терпимости Катюши Масловой или тунеядский образ жизни русской интеллигенции в «Вишневом саде». Примерно такого анализа ждал от меня ведущий семинара Поскудин.

Но начал я с вопроса самому себе – какое событие произошло 23 февраля 1918 года? Красноармейцы разгромили немцев под Нарвой, и этот день стал днем образования Красной Армии. Большевики отказались от военно-революционных отрядов, созданных в ходе революции Л.Троцким (конечно же, не Лениным – он-то был тогда святым), с их анархической дисциплиной, сменой командиров (которые, как правило, расстреливались), подозрительным отношением к царским офицерам, ставшим на путь революции. Впервые под Нарвой Красная Армия образовала костяк военной организации со своей четкой структурой, что и было залогом нашей победы.

Поскудин резко меня прервал.

– Вы что? Может, еще сравните нас с царской жандармерией или охранкой с ее агентами-провокаторами?

– А почему бы и нет? Мы ничего нового не придумали. Об осведомителях еще было известно из «Декамерона» или «Спартака». Другое дело, что наши агенты или резиденты выполняют иные задачи по защите социалистической Родины.

– Ратуйте, братцы, – заорал Андрей Афанасьевич, – этот молодой чекист сравнивает нас с царской охранкой! Встает вопрос – а место ли ему в наших рядах?

Если бы дело происходило в недавние бериевские времена, меня бы уже давно арестовали, а потом, поиздевавшись, пристрелили бы. А сейчас? Выгонят из рядов членов КПСС и, естественно, из органов.

Вспомнился анекдотический случай из жизни нашего управления. К начальнику управления генералу В.Т.Васькину напросился на прием старший лейтенант Литвиненко.

– Василий Тимофеевич, я хочу выступить на партсобрании.

– А я здесь при чем? Каждый коммунист имеет право высказать свое мнение.

– Да, но я хочу выступить в стихах и зачитать мою поэму... «Мы чекисты – коммунисты, У нас руки очень чисты...»

Поэма была длинная, и пока он ее читал, Василий Тимофеевич, а по образованию он был врач, по прямой связи вызвал начальника медицинской службы Архипова. Литвиненко препроводили на Алтынку, лечили, но, к сожалению, он вскорости там умер. Василий Тимофеевич прекрасно понимал, что какие уж тут «чистые руки», когда надо подсматривать, подглядывать и подслушивать.

...Выскочив из Управления как пробка из бутылки, я помчался в университет на кафедру философии к Иванову, которому и поведал о своем красноречии. Мы немедленно отправились к генералу Васькину. Оставив меня в генеральской приемной, Иванов скрылся за дверью и вышел минут через двадцать очень возбужденный и ухмыляющийся.

– Я сказал генералу, что если вы не хотите повторения ужасов сталинского прошлого, вы должны опираться на новое поколение чекистов, таких как ты и некоторые твои товарищи – Н.Земцов, В.Жуков, Н.Давлетов. И пусть это лучше проявляется в философских спорах, тем более что в твоих словах есть правда.

...Алексей Иванович Иванов в начале 60-х защитил докторскую диссертацию, но вскоре умер – сказалось лагерное прошлое.

...Андрей Афанасьевич Поскудин при очередном сокращении был отправлен на пенсию, продолжительное время работал начальником режимного отдела на заводе «Тантал».

Опубликовано: «Новые времена в Саратове», № 18 (80), 14-20 мая 2004 г.