Волжский райсуд г. Саратова, 14.09.04

Хочу представиться для пояснения основ моего выступления: я 25 лет преподавал высшую математику. В этой науке последующее следует из предыдущего. Такова логика ее построения.

Конечно, юриспруденция не точная наука, но и в ней такая же логика. То есть в суде последующее также вытекает из предыдущего. С чего и начнем.

Так что же было раньше в этом уголовном деле – курица или яйцо? Когда-то потерпевший товарищ Аксененко вылупился в птицу большого полета из кукушкиного яйца КПСС. Поэтому все его замашки – партийного помета.

А главная – жил потерпевший по завету писателя Николая Островского руководящим советским работникам: «Власть дается чиновнику один раз, и прожить ее нужно так, чтобы не было мучительно бедно за бесцельно прожитые годы».

Кем и с чем пришел профессиональный совработник Аксененко во власть? Да никем и ни с чем. А кем и с чем (как, я не знаю) он из нее уйдет? Индийским гостем – не счесть алмазов в каменных пещерах!

Этот несомненно наблюдаемый и очевидный факт реально и ежедневно оскорбляет множество простых людей. Опустошает вместе с полупустыми карманами их веру в светлое будущее. А это для народа больше, чем оскорбление, это плевок в душу. Так сказать, достойная конкретного применения любимая частным обвинителем Аксененко статья 130 Уголовного кодекса бывшего строителя коммунизма – публичное оскорбление в неприличной форме. Так сказать, предел беспредела.

И что, доблестные органы возбуждают против оскорбителя дело типа показательных процессов 1937-го года? Избравшие его на должность мэра законодатели гонят его в шею? Нет, ничего подобного! Униженные и оскорбленные Аксененко и его командой люди костерят эту власть в трамваях, дворах, в постелях. А дальше? Дальше – тишина на рабочей окраине возле дома, в котором живут эти действительно потерпевшие без воды, тепла и электричества многие лета.

Но есть СМИ, не важно, зависимые или независимые, главное, не находящиеся на кормлении у власть предержащих. И есть журналисты, неважно, платные или на общественных началах, которые считают себя обязанными, как Анька Морозова из одноименного телесериала, вызывать огонь на себя, зная, между прочим, наверняка, что Аксененко не подаст в уголовный суд на дядю Ваню и тетю Маню, которые ежедневно в доходчивой устной форме мочат его в сортире и смывают в унитаз. Такая уж работа у журналиста – один за всех сантехникой занимается. И результат бывает похуже, чем год исправительных работ, – вплоть до преждевременных похорон. Рисковая профессия всех времен и народов.

Вот почему Колобродов написал (и не первый раз!) очевидное и невероятное – чтобы люди прочитали в его газете свои собственные мысли. Молодец, Лёха, отсидишь своё и вернешься еще более честным человеком!

В заявлении нашего потерпевшего поднимается философский вопрос об уме. Зря – дело это известное. Сошлюсь на классика: «Люди делятся на умных и дураков. Они различаются не внешностью, а тем, что то, что для первых – ум, для вторых – хитрость» (маркиз де Ларошфуко). Невыдающихся способностей, как пишет Колобродов, у нас мэр, и в этом нет ничего страшного, об этом потом. Страшно то, что помощники у него – дураки.

Как они хитрят с законом? Просто. Способом подмены. Пример.

В статье Колобродова, из которой надерганы «оскорбительные» для чиновника цитаты, черным по белому написано, что герой повествования носил «куда надо» «кульки»... (то есть признаки ст. 291 УК РФ – дача взятки), ... размах во всем, связанном с теневым хозяйствованием...(т.е. признаки ст. 174 УК РФ – легализация денежных средств или иного имущества, приобретенных незаконным путем), ...укрепил в Саратове личную власть, отстроив под себя городскую Думу и крупные куски собственности и бизнеса...(признаки ст.201 УК РФ – злоупотребление полномочиями).

И куда же эти дураки, согласно классику, юрисконсульты мэрские глядели? В сочинения мудрого маркиза? Нет, в кодекс они глядели, в УК РФ!

И видят: ай-ай-ай, ведь это же КЛЕВЕТА! И статья-то рядом, 129-я, и наказание за приписывание тяжких преступлений по части третьей до трех реальных лет! Не «заметили» статью опасную ляпкины-тяпкины, глазки прищурили. Лучше оскорбиться, чем оскоромиться – ведь в ходе судебного процесса на веские доказательства вмененных журналистом деяний можно сдуру налететь!

Ведь что такое оскорбление – это чистые эмоции обиженного! Закон определения не дает. Один оскорбился, другой – нет. Вот пример из судебной практики.

На собрании ЖСК председатель обозвал двух своих соседей по кооперативу пидарасами. Один обиделся, подал в суд по любимой статье 130 и выиграл. Нельзя называть гражданина «пидарасом» – это мат. А нужно – «педерастом» – как в словаре. Вот второй в суд не подал – не обиделся, а может ослышался. И объяснил соседям свое поведение тем, что гомосексуализм – его личное дело.

Но вернемся к нашим баранам. (Это поговорка, а не прямая речь!) Вот, кстати, другая поговорка: «Хоть горшком называй, только в печь не сажай». Это уже прямая речь, обращенная к нашему православному коммунисту Юрию Николаевичу:

– Вам ваш духовник не говорил случайно, что за земные дела ваши сковородка вам в аду обеспечена? И что неправильно жить по поговорке – коль на сковородку все равно посадят, то хоть горшком не называй!

Так вот, в своем памфлете, а то, что жанр цитируемого произведения – именно политический памфлет, доказано заключениями академиков Р.Арбитмана и С.Боровикова, а также культурологом В. Михайлиным в зале суда, Колобродов назвал обиженного мэра (подчеркиваю, МЭРА, а не отдельно от мэрии стоящую личность) «наглым», с «невыдающимися умственными способностями» и «дипломатичным, как бегемот». Причем назвал «в неприличной форме». Что ж, разберемся.

Я лично себя считаю человеком с невыдающимися умственными способностями, но отношусь к себе с уважением. В частности, за то, что считаю себя человеком с невыдающимися умственными способностями. Почему? А потому что знаю пару десятков людей с выдающимися умственными способностями.

Например. Сэр Уинстон Черчилль не защищал ни докторских диссертаций по социологии прямо со школьной скамьи, как мэр, ни даже кандидатских по физике и математике после аспирантуры, как я. Кем работал сэр, все знают. А вне госслужбы был Нобелевским лауреатом по ЛИТЕРАТУРЕ за многотомный труд «ИСТОРИЯ АНГЛОЯЗЫЧНЫХ СТРАН».

Вы можете представить этого сэра в компании с нашим мэром? Или со мной? Не думаю.

Так что этот очевидный, как говорил О.Бендер – медицинский, факт не есть оскорбление в неприличной форме, а является простой констатацией сермяжной правды. Посему прошу суд убрать из обвинения этот эпизод.

Вы знаете, выражение «шашки наголо» и слово «наглый» не только однокоренные, но и имеют один смысл. «Наголо», ничего не скрывая, говорит и действует «наглый человек». Так что синонимом слову «наглый» является слово «смелый». Пусть в меня плюнет тот, кто считает господина мэра Аксененко трусом. Вот в суд фактически сам на себя подал. Гордиться надо своей смелостью! Посему прошу суд убрать из обвинения и этот эпизод.

Детские писатели превратили гордое название речного быка, царя водных млекопитающих – «бегемот» – в жалкого «бегемота, который боится прививок». Разве г. Аксененко боится прививок, он же смелый – уже лет десять на иголках сидит!

В неаналогичном случае, когда на пленуме Союза писателей СССР травили Илью Эренбурга и потребовали, чтобы он вышел и покаялся в своем дремучем космополитизме, он вышел на трибуну и сказал: «Я БЕГЕМОТ, и кожа у меня толстая. И КОМАРАМ ЕЕ НЕ ПРОКУСИТЬ». Пример надо брать с Эренбурга, а не с героев сказок Корнея Чуковского. Посему прошу суд убрать из обвинения и этот сказочный эпизод.

Таким образом, цитируя определения Гильдии лингвистов-экспертов по документационным и информационным спорам (ГЛЭДИС):

«Резкая отрицательная оценка лица, осуществляемая с помощью слов и выражений либо вообще не употребляемых в литературном языке, либо не употребляемых в литературном языке по отношению к лицу, либо употребляемых по отношению к определенным группам лиц, отличающихся специфическими признаками или манерой поведения, высказывание которой имеет целью подчеркнуть неполноценность, порочность, ущербность лица-адресата и/или его несоответствие функциям, положению и др., представляет собой оскорбление.

Приписывание лицу противоправных, аморальных или иных социально порицаемых действий представляет собой обвинение».

Дадим ответы на три фундаментальных вопроса.

1. Использовал в своем памфлете К. слова, вообще не употребляемые в литературном языке?

Нет.

2. Использовал в своем памфлете К. слова, не употребляемые в литературном языке по отношению к лицу?

Нет.

3. Использовал в своем памфлете К. слова, употребляемые по отношению к определенным группам лиц, отличающихся специфическими признаками или манерой поведения?

Нет.

В этом смысле автор публикации «Кончина» А.Ю. Колобродов руководствовался чувством меры и не перешагнул границ словесной игры и языковой провокации в рамках выбранного жанра политического памфлета и должен быть оправдан по данному уголовному делу.

Что общего у меня, общественного защитника, и частного обвинителя и страстотерпца Аксененко, так это 3 высших образования. Правда, Аксененко получил их практически одновременно, а я последовательно – первое получил мой дед, второе – отец, а третье – я сам.

Так вот, дед учил отца, отец меня, а я – своих детей: в суд подают слабые и беззащитные на сильных, другой управы нет, а сила сильных в том, что они сами за себя постоять могут. Барин на поденщика в суд не подавал – на псарне разбирался. Так раньше было. Да вот беда – псарни отменили вместе с крепостным правом. Попёрли новые русские бояре по судам, как по личным псарням, будто на царёвой службе им делать нечего. Сидят месяцами в обшарпанных присутственных местах, потеют за своё правое дело, невинность восстанавливают. А нужно так работать, чтобы ни один маньяк на честь и достоинство его девичьи не покусился, тем более уголовщину ему не приписывал.

Чистым рукам ни один микроб не страшен. Так что надо не мозги в судах зевакам промывать и не денежки на досуге от судов отмывать, а руки! Как говорит народная мудрость: блюди чистоту телесную и духовную, опрятность и непорочность, а на пословицу, на дурака, да на правду – и суда нет (В.И. Даль).

P.S. (после суда).

А вот, к случаю, анекдот о Ходже Насреддине.

Однажды эфенди на базарной площади оскорбил одного вертлявого дервиша, назвав его «сыном мартышки». Дервиш обратился к судье, и тот приговорил Ходжу к уплате одной тенги. Насреддин воскликнул: «Что, оскорбление наказывается так дешево? Вот вам, господин судья, две тенги – я вижу, что у той мартышки было два сына!»

Опубликовано: «Новые времена в Саратове», № 36 (98), 17-23 сентября 2004 г.