Василий Дмитриевич Поленов (1844-1927) занимает особое место в искусстве своей эпохи. Талантливый и смело ищущий пейзажист, он охотно обращается к исторической живописи в традиционно-мифологическом ее понимании. Академическую рутинную выучку он корректировал, пользуясь советами Павла Чистякова, а среди более поздних своих наставников всегда с благодарностью называл Алексея Боголюбова.

Поленов создал обширный цикл из жизни Христа – множество полотен, одушевленных искренностью и серьезностью нравственно-этических идеалов. Стилистически они, однако, компромиссны: запоздалый академизм, соединенный с выраженными пленэрными исканиями. Высшие достижения художника – в его чистых пейзажах. В коллекции Радищевского музея собрано большое и разнообразное собрание произведений Василия Поленова, охватывающее различные этапы его долгого творческого пути.

Самая ранняя из поленовских работ в музейной экспозиции – это историизированный этюд «Венецианский дож» (1974), написанный, вероятно, в годы заграничного пенсионерства, когда молодой художник испытал сильнейшее увлечение великими венецианскими колористами, прежде всего Веронезе. Усвоение богатого опыта сказалось даже в такой, казалось бы, чисто штудийной работе. Облику натурщика Поленов придал достоинство, ум, волевую собранность, сдержанность. Приглушенная охристо-красноватая гамма хорошо передает волокнистую фактуру старинного гобелена с расплывчатым, «тающим» орнаментом. На этом фоне четко читается суховато трактованное старческое благообразное лицо. Звучный аккорд насыщенных зеленых и малиновых тонов костюма заметно усиливает ощущение торжественной величавости и строгой праздничности.

Вернувшись в Россию, Поленов переселился из Петербурга в Москву, где создает серию живописных этюдов, посвященных памятникам древней архитектуры. В их числе «Теремной дворец в Московском Кремле» (1877), где воссоздана чисто русская декоративная узорчатость, медлительный ритм застойного уклада. К сожалению, этюд этот сейчас не выставлен в постоянной экспозиции.

По-настоящему живописное дарование художника раскрылось в многочисленных этюдах его первого путешествия по Греции и странам Ближнего Востока. Показанные в 1885 году на передвижной выставке, они произвели огромное впечатление на молодых живописцев. «Поленов, – вспоминал И.С. Остроухов, – открывал русскому художнику тайну новой красочной силы, пробуждая в нем смелость такого обращения с краской, с которой он ранее и не помышлял». В музее несколько таких пейзажей: крохотный «Акрополь», «Генисаретское озеро», пришедшие в составе московской коллекции Е.П. Разумовой, и этюды, поступившие, как и «Теремной дворец» в 1932 году из Третьяковской галереи: «Гробница калифов» и «Вифлеем». Лишь последний экспонируется и сейчас.

«Гробница калифов» (1881). Чистое голубое небо над выжженной зноем белесовато-охристой пустыней. Сиреневые горы, на фоне которых мягко вырисовываются «оплавленные» полуденным солнцем каменные башни. Синие тени в углах выявляют и подчеркивают резкие уступы развернутого на зрителя фасада гробницы. В этюде, построенном на мягких градациях полутонов, художник добивается большой точности в передаче состояния природы.

«Вифлеем» (1882) – это, скорее, не этюд, а малых размеров картина и по композиционной завершенности, и, прежде всего, по идейной наполненности. Суровой поэзией веет от древних строений, исполненных мрачноватого величия и мощи. Это зодчество, рожденное скудной и скорбной землей. Ступенчатый монолит города-крепости словно вырастает из тверди пологого холма, местами поросшего травой и кустарником. Художник добивается большой слитности тяжелого архитектурного объема с окружающей средой. Небо уплотняется, тяжелые сизые тучи наплывают на каменный город. Напряженность, даже драматичность предгрозового пейзажа, очень созвучная здесь характеру архитектуры, придает образному строю этюда особую концентрированность и цельность.

Пленэрные достижения в этюдах его путешествия сказались и в мотивах родной природы. В картине «Русская деревня» (1889) Поленов близок передвижническому пониманию пейзажа. Мотив самый непритязательный: нежно-голубое небо с белесыми облаками, расстилающиеся поля, бревенчатые избы на пригорке, развалившаяся изгородь, грядки капусты, дощатый мосток над студеной речушкой, глинистый косогор с копошащейся ребятней – во всем ощущение полуденной разморенности и покоя. Воздух прозрачен и сух, что делает очертания предметов резковато четкими. Художник внимательно, словно добиваясь иллюзорной точности, прослеживает приметы деревенского уклада. Колорит выдержан в зеленовато-серых тонах в сочетании с крупными пятнами светло-желтого, белого и голубого. В нем угадан общий характер короткого северного лета.

Пейзажное наследие Поленова в 1890-е годы – это преимущественно виды Оки около деревни Бехово, где поселился в это время художник. Скромная гармония приокской природы раскрывается в них в живом движении, в бесконечной смене настроений. В картине «Ока летом» (1893), тоже из собрания Е.П. Разумовой, он изобразил один из светлых дней приближающейся осени. Превосходно передан плавный поворот реки, лесистые берега, мягкие очертания холмов, синеющих у горизонта, белые облака, отраженные в тихой воде. Мастер добивается здесь ощущения особой «воздушности» пространства. Конкретность видения соединена с неподдельной поэтичностью.

Картина Василия Поленова «Мечты» (1894) связана с циклом его произведений, посвященных Христу. Но его Иисус далек от канонической трактовки, напоминая, скорее, странствующего восточного философа, присевшего отдохнуть на скалистом уступе, с которого открывается вид на Генисаретское озеро. Он мечтательно смотрит вдаль на расстилающуюся гладь воды, на тающие в мягком молочно-розоватом мареве горы противоположного берега. По мысли художника, именно глубокая сосредоточенность, отрешенность от суетности мирской жизни и полнейшая слитность с умиротворенной ласковой природой рождает душевную ясность и высокие чистые думы. Созерцательный покой – единственный путь, ведущий к светлому и гармоническому приятию бытия.

В музейном собрании имеются два декоративных пейзажа Василия Поленова, написанные им во время путешествия в Грецию летом 1911 года по местам, связанным с героями античной мифологии. Оно было предпринято в соответствии с замыслом росписи залов Музея изящных искусств в Москве. «Моя идея была поместить в залах – греческой, римской и других – картины, изображающие те места, где происходили события и находились памятники древности». Оба пейзажа – и «Дорога в Дельфы», и «Кастальское ущелье» – огромные этюды с натуры, но выполненные с учетом поставленной задачи: дать обобщенное представление о характере греческой природы.