В Пушкинской библиотеке прошла презентация Всероссийского конкурса «Лучший урок письма-2004», объявленного ФГУП «Почта России» совместно с ЗАО «Редакция «Учительской газеты». Цель конкурса, который проводится в номинациях «Письма моей семьи», «Письмо друга», «Если бы я был президентом», «Пишу тебе о том, как мы можем построить лучшее будущее», – возрождение российских традиций эпистолярного жанра. Да, если бы эпистолярный жанр в наше время был развит так же, как 50-100 лет назад, неблагодарные потомки могли бы судить об эпохе правления Аяцкова не только по газетным публикациям, но и по рукописным документальным свидетельствам. Какое-нибудь короткое замыкание или сильное излучение – и вся информация, хранящаяся в чревах компьютеров размагнитится, исчезнет, словно и не было ничего. А бумага мало того, что все стерпит, так еще и сохранится на многие века. И выловит кто-нибудь в Волге почтальонскую сумку с обрывками писем неизвестного саратовца по всем темам конкурса...

«...мать! Юрка-сволочь, что ж ты натворил? Вот отцу нажалуюсь!

Это ж с тебя все началось. Ты уголовщину в нашу семью приволок. За тобой и меня потянули. Надо было сдать тебя с потрохами, а я, дурак, заступался. Сидел бы ты сейчас на Колыме, а я – в своем кресле. И семечки лузгал на ковер.

Руками-ногами махать научился, женилка выросла, а головой кто думать будет? Я, что ли? Ишь, чего захотел! Нет, обязательно папке твоему нажалуюсь. Пусть уши тебе надерет. Или ты и на отца руку поднимешь, нехристь?

Ну скажи, на кой тебе сдался этот подсолнечник? Я понимаю: свекла там или кабачок – культуры богатые. А ты...

Боже, как глупо погореть из-за горстки шелу...»

***

«...и кто ты после этого? Владимир Михайлович! Ты же врач! А как же «не навреди»? Или ты пальцы крестом держал, когда клятву Гиппократа давал?

Да, я периодически заболеваю, но делаю это только в отпуске. А потом мучаюсь от твоих транквилизаторов. Все время как в тумане. Иногда говорю, а что – не понимаю. Брякну словечко, а потом от стыда щеки горят. Исколол меня всего, ирод. Тоже мне – лекарь. Ты уж забыл, как правильно клизму ставить, какой стороной таблетку в рот пихать, а все туда же – врачевать.

Хватит! Сними меня с иглы! Дай простого рассола, чтоб душа свернулась и развернулась. Как приду в себя, как скажу что-нибудь задушевное, и жизнь в губернии пойдет веселее. Еще веселее».

***

«Валер, ну какие, на хер, горы в Базарном Карабулаке? Тебя же на другую гору упекут. На Алтынку. И меня следом. И правильно сделают, между прочим. Вот придешь, не дай Бог, на мое место, тогда мечтай сколько влезет – про международные аэропорты, полеты в космос, легализацию проституции. А сейчас не смей. Чем горнолыжный курорт строить, лучше спортивный дворец для занятий дзюдо отгрохал бы. По крайней мере, от погоды не зависел бы.

А продажную женщину не легализировать надо, а... (размыто водой) Согласен?»

***

«...нералу Громову. Срочно.

Боря, одолжи еще разок танк погонять. На этот раз точно верну – по первому требованию и в срок. Зуб даю.

Танк мне нужен, чтоб съездить тут к одному. На допрос.

Остаюсь твой...»

***

«...мир Владимирович! Пишу тебе о том, как мы можем построить лучшее будущее. Для начала, конечно, меня нужно выпустить. Скажи им. А то как же строить светлое будущее в темном помещении?

Потом необходимо вернуть мне прежнюю должность. Ну, хотя птицепромовскую. Я смогу все начать с начала. Я исправлюсь. Клянусь.

Если все это невозможно, напиши и попроси их хотя бы на олимпиаду меня отпустить. Уж так я спорт люблю – словами не передать. Плавание, лыжи, борьбу, естественно...»

***

«Если бы я был президентом, я бы распустил за ненадобностью институт прокуратуры в Саратовской губернии. А зачем он? Хорошие люди работают не покладая рук, вкалывают, себя не жалея и народных средств, а они, прокуроры, мешают. Палки в колеса вставляют. Все что-то выискивают, вынюхивают...

Если бы я был президентом, я бы даже генерального прокурора не боялся. Вызывал бы его к себе в кабинет, устраивал бы ему разносы. И саратовского подтягивал бы. Что же это, товарищ дорогой, вы себе позволяете. Сначала награды из высоких рук получаете, а потом на те же руки наручники? Нехорошо-с. Ты, братец, того – знай меру. Пресечения».

***

«...вствуй, друг Гулади! Или, помнишь, как я тебя еще называл – Монтигомо Соколиный Коготь!

Где ты? Почему не пишешь?

А мне сейчас плохо. Здесь отвратительно кормят, весь день расписан, но не так, как когда-то у меня. На машине не возят, в волейбол играть не разрешают...

Здесь гораздо больше свободного времени, но совсем нет солнца. Вчера, правда, заглянуло оно ко мне ненадолго. Я постоял перед окном, даже загорел слегка. Теперь на лице мелкая клетка.

Махнуть бы сейчас стакан твоей поганой продукции и забыться! Забери меня отсюда, Гу...»

***

«Хэллоу, Моника!

Пишет тебе твой давний поклонник и почитатель из Саратова. Не могла бы ты выслать мне свою фотографию, а то там, где я нахожусь, совсем нет женщин. Жену ко мне не пускают, а мне надо. Так надо, что вот решился даже тебе написать.

Эх, встретиться бы нам как-нибудь. Уж я бы тебе показал (размыто водой). Сам большой Билл позавидовал бы».

Опубликовано: «Новые времена в Саратове», №19 (81) 21-27 мая 2004 г.