Наш собрат-журналист написал пьесу «Креативщица». Она прошла отбор организаторов фестиваля одноактной драматургии в Италии и будет показана в декабре на фестивале.

Алексей Голяков постоянно публикуется во всероссийских изданиях – в журнале «Журналист» и в «Литературной газете». Он дипломант Всероссийского журналистского конкурса «Люди России». Печатался в журнале «Волга-ХХI век».

Фестиваль одноактной драматургии, который организуют государственная телерадиокомпания Италии, театр Alla Kartiera и известный продюсер, драматург Леонардо Франкини, проходит в городке Роверето близ легендарной Вероны. Он находится на самом севере Италии, в Альпах. Саратовец (вместе с московским автором) будут там представлять российскую драматургию, а итальянские актеры – ее играть.

В планах устроителей фестиваля запись постановки на DVD. В его программу включены и спектакли по пьесам именитых авторов – например, бывшего президента Чехии Гавела, брата премьер-министра Израиля Нетаньяху, представителя новой польской драматургии Мана. А также – итальянских, немецких, французских, американских авторов.

Накануне отъезда в Италию Алексей Голяков дал интервью нашему корреспонденту.

– «Креативщица» – не первая ваша пьеса?

– Открою секрет: пьесы я начал «писать» с семи лет. Было время, когда театр был полноправным соавтором телевидения, и по радио шел «Театр у микрофона». Мне это очень нравилось: говорят персонажи, а вне авторского повествования – только сухие ремарки…

– Без длинных описаний природы и прочего?

– Лично меня занимала возможность создать сюжет без подсказки автора – эта сжатость, особая дисциплинированность текста. Я очень любил читать пьесы, у меня даже было такое увлечение: когда шла трансляция спектакля, я брал книгу и сверял с текстом, улавливая интонации актеров. Я думал, что когда-нибудь и сам смогу написать пьесу. В 1990 году я написал письмо не кому-нибудь, а Михаилу Ефимовичу Швыдкому. Он тогда еще не был министром культуры, а работал заместителем редактора журнала «Театр» и ведущим хорошей передачи «Театр и жизнь». Представьте, он мне ответил: «Алексей, приезжайте ко мне в Москву, буду ждать».

– А ваши пьесы он не читал?

– Читал, я послал ему одноактную пьесу. Но тогда я не воспользовался шансом, который подарила мне судьба. Мы с ним очень хорошо пообщались. Вот я сижу перед ним, он и говорит: «Сейчас я набираю номер Виктора Сергеевича Розова, буду ему рекомендовать вас». Честно говоря, я испугался и сказал: «Нет, нет, я еще приеду и привезу не одноактную ерунду, а нормальную пьесу!». А потом была учеба на филфаке СГУ, областная газета «Заря молодежи», журналистика…

– Которая не оставляет времени ни на что другое…

– Не только поэтому. В начале века прошел целый вал конкурсов для молодых драматургов. А в 1990-е годы был полный провал, толстые журналы закрывались, и я просто ничего не писал. Потом уже засел за пьесы. У меня есть две полномасштабные, построенные по классическим канонам. Одну – «Аборигены XXI» – помог издать Олег Злобин. Ее сюжет завязан на приватизации нудисткого пляжа. Ничего пошлого – чистая метафизика! Получился такой трагифарс. Не приемлю по ряду причин новую драму, но стараюсь писать нескучно. Вторая моя пьеса называется «Шнобелевская премия». Один бизнесмен в провинциальном городе устраивает конкурс, кто больше съест пельменей. Подавляющее большинство жителей воспринимают его с воодушевлением – надо же как-нибудь заработать. А получилась сатира.

– Все-таки Фортуна иногда дает второй шанс. Не вышло с Розовым – вышло с Франкини.

– Приезжал в наш ТЮЗ итальянский режиссер Паоло Ланди – яркий пример того, какие свободные, раскрепощенные, независтливые люди европейцы. Вдруг он мне огромную открытку шлет на Новый год, и я узнаю, что он дал мой адрес Франкини. Тот объездил всю Европу, знает все европейские языки. Ставил у нас в Казани и, кажется, в Калининграде. Сам он не попсовый автор, исповедует традиции итальянского неореализма. Он мне вскоре позвонил из Италии, предложил написать пьесу для фестиваля, определив строгие рамки: комедия, одноактная, действующие лица – две женщины и один мужчина. Видимо, от волнения, я неправильно перевел задание с английского и написал пьесу, где два мужика и одна девушка. Тем не менее, через неделю итальянец звонит: «О, кэй!». Он же ее с русского и перевел.

– Действительно комедия – в традициях итальянского театра. А срок какой был?

– До апреля. Но я как-то мобилизовался внутренне, написал все за один вечер и сразу отослал. Программу фестиваля получил еще в октябре. На этот маленький (40 тысяч жителей) Роверето приходится до двух десятков театров! Все востребованы. Спектакль пойдет ночью. То ли это связано с темой любовных взаимоотношений, которая была задана авторам, то ли – с поиском каких-то новых граней. Задача стояла, конечно, не пошлую пьесу написать – чтоб и сюжет был, и «мораль» тоже. В моей пьесе Рыжий и Бритый, слегка накачанные пивом, в поисках любовных приключений вечером забредают в дальний угол парка. Но не они станут инициаторами знакомства, а девушка, которая их выследила. Другой заголовок – «Слегка раздетые любовники». Хотя никакого секса там нет…

…Но не будем пересказывать интригу, пожелаем удачи нашему земляку. Поговорим с ним, когда вернется с фестиваля.