В прошлой статье уже назывались три портрета работы неизвестных живописцев восемнадцатого столетия, случайно обнаруженные мной в московском собрании А.А. Шапошникова, которые, пройдя столичную экспертизу, поступили в музей в 1979 году: «Портрет неизвестной», «Портрет П.Н. Кречетникова» и «Портрет И.П. Елагина».

Женский портрет, определенный экспертами как принадлежащий кисти мастера круга Ф.С. Рокотова, кажется гораздо грубее типичных портретов замечательного мастера. Он лишен тонкости его колорита, изящности внешней трактовки модели и богатства душевно-духовной ее характеристики.

Портрет Петра Никитича Кречетникова, мастерски написанный неизвестным автором, отмечен живостью характеристики этого самоуверенного, авантюрного, циничного и насмешливого человека, корыстолюбивого мздоимца и жуира, падкого до жизненных наслаждений. Характеристика Петра Перфильевича Елагина существенно иная. Это один из доверенных лиц императрицы Екатерины II, совмещавший несколько почетных должностей. И при этом писатель, переводчик, историк, президент столичной масонской ложи – опытный, ловкий, осторожный царедворец и вместе с тем интеллектуал, человек интенсивной и сложной духовной жизни.

Поступившие в музей в 1920-1930-е годы портреты П.Н. Дурново, Н.П. Яхонтова, П.С. Ланского написаны с таким же упором на индивидуализацию, на психологическую конкретность, с явным желанием сделать изображение данного лица жизненно правдивым, придать ему возможно большую персональную выразительность. Их лица столь остро индивидуальны, что не возникает никакого сомнения в переданном внешнем сходстве.

Властная самоуверенность сановника Дурново, горделивое сознание им своей значительности; почти детская непосредственность молодого порывистого Яхонтова, будто впервые открывающего для себя мир. Обе модели трактованы без прикрас и нарочитости, без всякой снисходительности к возрасту. Давая заведомо поэтизирующую трактовку, их авторы сохраняют при этом большую трезвость восприятия. Не скрыты глубокий провал беззубого рта и старческая дряблость кожи в облике Дурново, заметная одутловатость лица Николая Петровича Яхонтова.

О последнем мы знаем теперь довольно много. В одной из книг по истории музыки, присланной автором, оказалась серьезная биографическая справка о нем. В ранней молодости он служил в гвардейских полках, затем на дипломатическом поприще в Стокгольме и Париже, в почтовом ведомстве на родине, был советником губернатора, председателем Гражданской палаты, совестным судьей в Пскове. Яхонтов был в приятельских отношениях с выдающимися людьми эпохи Николаем Львовым и Державиным. Он автор ряда музыкальных сочинений, том числе двух опер.

Обостренной характерностью отмечен и превосходный портрет поэтически тонкого и одухотворенного юноши Ланского. Он убедительно раскрыт во всей неповторимости своего телесного и духовного облика. Это очень живой и конкретный образ обаятельного человека, тонко угаданный и мастерски переданный художником. Особая изысканность доминирующего в портрете красного цвета мундира, плавная напевность живописного рисунка усиливают это впечатление. Такой портрет мог написать только очень значительный художник. Различные предположения об авторстве портрета не получили окончательного подтверждения. И вопрос этот остается открытым.

Да и остальные неизвестные нам авторы этих портретов были, бесспорно, талантливыми и честными мастерами. В каждом из них по-разному ощутимы поиски характерного, неповторимо своеобразного в облике изображаемого, в каждом из них акцент явно переносится с общесословного на индивидуально-личное, в каждом – осознанная тяга к объективности видения, к углуб­ленному постижению внутреннего мира. Проникновенная вдумчивость психологических характеристик, совершенство живописно-пластических решений неоспоримо свидетельствуют о высоком уровне портретного искусства в России конца ХVIII столетия.

В конце ХVIII, а особенно в первой половине ХIX века появилось множество усадебных портретов кисти провинциальных русских живописцев. Представлены они и в музейном собрании. Как правило, ни имя автора, ни имя изображенного пока неведомы, и предстоит долгая кропотливая работа по их выявлению. Первым шагом на этом пути стала интересная выставка «Портрет неизвестного» (живопись, графика, миниатюра), экспонирующаяся сейчас в одном из филиалов Радищевского музея – усадьбе В.Э. Борисова-Мусатова на улице Вольской, 33. Это по-настоящему музейная выставка, дающая редкую возможность увидеть произведения, постоянно хранящиеся в запасниках и крайне редко попадающие в постоянную экспозицию. И безусловно, это лишь первый шаг на пути, ведущем к серьезной атрибуционной работе с вероятными, хотя и не гарантированными находками, догадками, уточнениями, которые и составляют существо музейной науки.