20 октября в залах Радищевского музея (Первомайская, 75) открылась посмертная ретроспективная выставка талантливого саратовского живописца Александра Фёдоровича Саликова (1939-2004). Экспозицию составили этюды и картины, принадлежащие Радищевскому музею, краеведческому музею города Энгельса, а также находящиеся в семье художника.

С некоторыми из них саратовские зрители, вероятно, знакомы, другие полотна увидят впервые. Совокупностью своей они открывают нам сложный мир художественных исканий интересного мастера – большие пейзажно-жанровые композиции: героизированный «Пейзаж»1982 года, «Волга осенняя» (1989), «Осенние свадьбы» (1998), сравнительно ранний суровый «Индустриальный пейзаж» (1974), написанный с плакатной обобщенностью «Митинг» (Героическая симфония, 1990) и чистый пейзаж, изображающий разлив Волги, – «Большая вода» (1976) с ощущением распахнутого пространства, весенней свежести, звонкой красочности.

В последней картине, несмотря на внушительный размер и продуманность композиционного решения, ощущение открытого выплеска эмоций создает впечатление непосредственного натурного этюда. С другой стороны, крохотные пейзажные этюды «Бабье лето», «Вид на Хвалынск» (оба 1990) отличают композиционная собранность и выраженный картинный «прицел». Стремление размыть грань между этюдом и картиной, характерное для творческого метода иных барбирзонцев (школы французского реалистического пейзажа середины Х1Х столетия), отличает названные уже масштабные пейзажные полотна живописца, которого когда-то корили такой «барбизонистостью». Теперь же это воспринимается как их несомненное достоинство.

Оставаясь в пределах традиционно понимаемого реализма, мастер далёк от натуралистической трактовки мотива. Он не отыскивал и некий якобы общеобязательный «современный» изобразительный язык, а искал наиболее отвечающий конкретной художественной задаче. В этих картинах характерные черты его понимания искусства: жажда образной завершенности и стремление «не засушить» живописный образ мотива. Обладая обостренно выраженным чувством тона, художник достигает убедительной цельности живописно-пластического решения.

Не менее значительны и тщательно продуманные, неоднозначные по характеристике саликовские портреты. Это портреты-картины: пристальность психологического постижения заменена в них обобщенно-емкой характеристикой. К примеру, портрет живописца Леонида Кулагина: не постижение конкретного характера во всей полноте, а тревожное раздумье о неотвратимости людской судьбы – такова здесь сверхзадача автора. Решена она акцентированием эффектного приема: сближением пластической выразительности изборожденного морщинами лица и коры одинокого старого дерева.

Элегический отсвет и в его «Воспоминании о Брейгеле», образное решение которого кажется менее демонстративным и более органичным. Здесь не только метафоричность мышления, но и то, что именуют творческой силой традиции, стремление подключиться к жизнетворным токам по-настоящему великого искусства, осознать и свою причастность живописному братству всех времен и народов.

За несколько десятилетий активного творчества художник создал множество живописных и графических произведений, натурных этюдов и программных полотен, и в каждом он оставил частицу своей души. А это залог продолжающейся и после телесного бытия жизни созданного им искусства.

А 21 октября в том же корпусе на Первомайской состоялся и вернисаж выставки, посвященной 80-летию художника Леонида Федотова. Экспонируются в основном полотна из его мастерской и несколько картин, принадлежащих Радищевскому музею. Почти полвека непрерывно длится упорное самосотворение живописца, совершенствование его образной поэтики и стилистики. И сегодня он продолжает активно работать.

Особость его художественной манеры не акцентирована, но сразу бросается в глаза: она предопределена качествами его таланта. Федотова отличает редкая цельность и органичность всего творческого пути. Смолоду ему была присуща определённость эстетических ориентиров и художественных убеждений, которым он не изменял никогда, как не изменил он и особенностям своего дарования.

Он прирожденный пейзажист. Это не означает, что художник не обращался к иным жанрам. Запомнились подчеркнутая острота и выразительность образной характеристики в автопортрете и портрете дочери («Рита»), праздничность нарядных натюрмортов, попытки монументального решения образа в масштабных пейзажно-жанровых композициях. Но душой его искусства всегда оставались пейзажи. И на выставке явно преобладают они. Именно в них раскрылась его всегдашняя взволнованность мотивом, импульсивность творческого воображения. Они передают «душевные вибрации» живописца, пленяют искренностью чувства, правдой лирического переживания.

У него нет стремления к своевольному преображению натуры. За редким исключением его полотна выдержаны в гамме несколько приглушенной, построенной на тонких тонально-цветовых отношениях. Он никогда не щеголял и особой раскованностью письма. Можно смело говорить о традиционной «картинности» лучших его пейзажей: «Майские грозы» (1976), «Серый день» (1980). «Осень в Каюковской Воложке» (1980), «В лугах. Пасмурно» и «Стадо в лугах» (обе 1993), «Дом лесника (1998), «Конец марта» (2001), «Рано выпал снег» (2007).

Федотовский подход к мотиву не только натурно-чувственный, но и взволнованно-эмоциональный. Осязаемо воссоздавая состояние пейзажа, он переводит его в интонации лирически-напевные, словно отыскивая в самой природе зрительный эквивалент собственным ощущениям. Но при всей своей импульсивности его творчество базируется на многолетних каждодневных натурных наблюдениях. Искрящаяся белизна январского снега, медь и золото осени, знойное марево июльского полдня, мягкое и призрачное сияние весеннего утра, синее небо над рябью воды или сумрачный свет ненастья – все это лично увидено художником и переплавлено в краски декоративно проработанной плоскости его полотен.

Леонид Федотов – один из самых значительных мастеров саратовского традиционного пейзажа. Его этюды и картины отличаются зрелостью мастерства, интуитивно-глубоким чувством волжской природы, искренней привязанностью к этой земле, самозабвенной лирической погруженностью в ее беспрерывно меняющуюся жизнь, они пленяют своей романтической взволнованностью и задушевностью интонаций. Лучшим из них суждена неувядающая актуальность, свойственная по-настоящему хорошей живописи вне какой бы то ни было зависимости от ее направления и стиля.