Несмотря на предпочтение джинсового стиля всем прочим, любовь к джазу и вестернам, американоманом я никогда не был. Скорей, наоборот. А тут вдруг поймал себя на восхищении штатовской политической регионалистикой. В частности, предвыборной ситуацией в штате Калифорния. Где претендентов на губернаторский пост почти полторы сотни, а если вспоминать поименно... Заслуженный терминатор республиканской партии Арнольд Шварценеггер. Майкл Джексон, простой тамошний работяга, уверенный, что громкое имя (интересно, что у нас бы оно звучало примерно как Миша Иванов) приведет его к победе. Порнокороль Ларри Флинт, создатель империи Hustler, герой фильма Милоша Формана, передвигающийся по родному штату на золотой инвалидной коляске, в которую его навеки усадила вражеская пуля... Есть и другие колоритные личности – у российского избирателя слюнки должны течь от зависти. При этом названные личности имеют солидные рейтинги (Шварценеггер – так и вовсе пятидесятипроцентный), их губернаторские перспективы обсуждаются на полном серьезе. Впрочем, у этого самого российского избирателя есть некоторый повод для утешения и частичной моральной компенсации – выборы губернатора Санкт-Петербурга. Где претендентов на верхний пост также хватает, и самой яркой и скандальной фигурой среди них является, конечно, не Валентина Матвиенко, но Сергей Прянишников, режиссер порнофильмов и патриот – именно он заставляет своих героев производить XXX-действия белыми ночами у Медного Всадника и на Дворцовой площади...

У нас губернаторские выборы через полтора года, на повестке дня – парламентские, в Госдуму, каковые уже привычно окрестили репетицией губернаторских, как до этого местные компании объявляли репетицией думских (резонный вопрос – а когда премьера?). Это я к тому, что основная демократическая процедура даже на уровне терминологии погружена в театральный, игровой контекст. По сути же – скучней трудно что-либо придумать. Достаточно взглянуть на исполнителей. Этот – коммунист, семьянин и огородник. Выучивший с десяток речевок и повторяющий их в интонациях зубрилы-отличника. Другая – женщина-коммунист, и этим все сказано. Третий – молодой растущий политик, мечущийся между имиджем бытового гуру и хозяйственника-морализатора, бородат и амбициозен. Четвертый – политик старый и опытный, расти больше некуда, а на отдых заслуженный пока не хочется. Пятый – оригинал, экстремал, книго– и женолюб, свой в доску и чужой среди своих. Шестой – врач, может, и сохраняющий верность клятве Гиппократа, но давно позабывший заветы булгаковского профессора Преображенского. И так далее, количество типажей ограничено, но главное – они однообразны. Скучно в нашей политической регионалистике, господа! Остро необходим некий внешний раздражитель, личности яркие, колоритные и скандальные, способные не столько привлечь электорат на свою сторону, сколько увлечь его на избирательные участки.

Тема не столь легкомысленна, как представляется. Думаю, у американской политической жизни те же проблемы (с поправкой на национальные особенности и возраст демократических традиций), что и у нас. Им, как и нам, остро необходима смена генерации политиков, дабы система власти эволюционировала, защищая саму себя от стагнации и эрозии. (У нас к тому же остро ощущается еще и необходимость замены партийных брендов.) Диву даешься, насколько неадекватен современности язык политической жизни, как устарели, сколь досадными анахронизмами смотрятся основные типажи вершителей судеб. Даже либералы из СПС и типологически близкие им политики предпринимательско-менеджерского происхождения выглядят пришедшими из 60-70-х советских годов, с комсомолько-молодежных объектов и из стройотрядов... Что уж говорить о других – левых и центристах. Там Совок, глубокий, непроходимый, а если копнуть поглубже, то и до XVII века можно достать, Боярской Думы и приказных дьяков.

Порнографы, актеры, скандалисты и политические маргиналы – пророки подсознательно бродящих в обществе процессов. Собственно, нечто подобное у нас уже было – в ходе первых демократических выборов в Верховные Советы Союза и республик на излете перестройки. В законодательную власть густой волной пошли деятели культуры, а поскольку климат в обществе был другой – жаждали морали, духовности, вечности и правды – роль нравственных сталкеров в политике взяли на себя писатели и режиссеры. Впрочем, особо рулить им никто разрешать и не собирался – бюрократия быстро оправилась от растерянности, взяв свое. «Демократическая» революция 1991 года, как ни парадоксально, только усилила бюрократические притязания. Ни одного реального демократа до власти не допустили. Но это к слову.

Учитывая все вышесказанное, дарю идею какой-нибудь общественной организации, имеющей спонсоров и возможности. Не заниматься дешевеньким пиаром а-ля акция «Единый кандидат», но притянуть к нам на выборы парочку одиозных скандально известных личностей (Никита Михалков не считается). Хуже не будет, а уж то, что не будет скучно – гарантирую.

Мне скажут, что Саратов не Калифорния и даже не Питер. Все так. Однако политический потенциал Саратовской области всегда превышал экономический, да и кто нам реально мешает оказаться впереди России всей в этом тонком, но остро необходимом государству деле?

Опубликовано: «Новые времена в Саратове», № 30 (45), 15-21 августа 2003 г.