В этом убеждены и врачи, и родственники тех, кому современная медицина уже не сможет помочь: больным на последней стадии рака, СПИДа, туберкулеза. По сложившейся практике, безнадежных больных выписывают из медучреждений домой. Где и начинается для них настоящий ад.

Возможно ли осуществлять полноценный круглосуточный уход за больным, не умея держать в руках шприц? Вряд ли. А если ему нужны более сложные медицинские процедуры? А если вы единственный работающий в семье? Что делать: увольняться или нанимать сиделку? Но эта услуга стоит от 300 руб. в день, и не каждый сможет платить такие деньги. Тем более, что больные с 4-й (последней) стадией рака живут до полугода. А как быть в том случае, если в семье есть малолетние дети или престарелые родители заболевшего, для которых непрекращающиеся страдания родного человека и осознание безнадежности его положения – сильнейшая психологическая травма, ведущая к тем же заболеваниям? Ни для кого не секрет, что депрессия и рак взаимосвязаны, не говоря уже о разного рода сердечно-сосудистых заболеваниях.

А еще обязательно встанет вопрос о наркотиках, без которых онкобольные не обходятся ни дня. И о бюрократических преградах на пути к их приобретению, во многом, безусловно, оправданных. О том, что за спасительными ампулами нужно ехать на окраину Заводского района, где выдают их строго по пять штук на неделю, а если не хватит – это ваши личные проблемы.

Зададимся вопросом: почему же умирающих людей всё-таки отправляют домой?

Причина «выписок» слишком проста: никто не заинтересован в ухудшении статистики, «выписка» на канцелярском языке подразумевает выздоровление, а что с пациентом происходит дальше – волнует разве что его близких да участкового врача, у которого и других забот слишком много. Да и чем он сможет помочь?

Выход, разумеется, есть. Структура, обеспечивающая возможность достойно уйти из жизни безнадежно больным и престарелым – хоспис, – существует сотни лет.

История хосписов

Идея хосписов (от латинского hospes – гость) зародилась в раннехристианский период в Восточном Средиземноморье. Открывали их на пути следования паломников, это были своего рода дома призрения для немощных и престарелых. В средние века хосписы стали открываться при монастырях по всей Европе. Основное внимание тогда уделялось оказанию психологической помощи, потому что профессиональные врачи отказывались работать с безнадежными пациентами, это вредило репутации. (Как видим, мало что изменилось в их психологии и сегодня.)

В XIX веке слово «хоспис» стали употреблять в отношении ухода за умирающими. Так стали называть не просто специфическое медицинское учреждение, но общественное движение, которое вырабатывает способы решения всего спектра проблем умирающего человека: духовных, психологических, социальных.

Во второй половине прошлого века были сформулированы основные принципы паллиативной медицины:

смерть – нормальный процесс, ее приближение или отдаление недопустимы;

максимальное облегчение боли и страдания умирающих;

поддержание активной жизни больного до конца;

оказание всесторонней помощи семье во время болезни родственника, а также после его смерти.

Хосписы в России

В России первый хоспис появился в Санкт-Петербурге в 1990 году. Инициатором его открытия был английский журналист и участник хосписного движения Виктор Зорза. Вскоре в Москве открывается Российско-Британская Ассоциация хосписов для профессиональной поддержки работников. В 1997 году при финансовой и административной поддержке правительства начинает работать хоспис в Москве.

Сейчас в России более 30 хосписов, лидируют Петербург, Москва и Самара. Все они функционируют не только в качестве отделений при крупных больницах, но и при онкодиспансерах и поликлиниках. В Ярославле хоспис является отдельной структурой – общественной благотворительной организацией. Финансирование идет чаще всего на муниципальном уровне, но не исключается помощь добровольцев, материальная поддержка со стороны бизнеса и зарубежных хосписов.

Что мешает созданию хосписа в Саратове?

Готовя материал по такой деликатной теме, как существование человека на грани жизни и смерти, я беседовал не только с онкологами, для которых общение с безнадежными больными – заурядная практика, но и со студентами-медиками, представителями духовенства, просто людьми, которым пришлось до последнего дня находиться рядом с умирающим. Все в один голос говорили, что хоспис нужен, что человек до последнего дня остаётся человеком, и если уж на то пошло, то согласно Конституции каждый вправе рассчитывать на заботу о своем здоровье со стороны властных структур. Сомнение в необходимости специального учреждения выразил только один: «Больной, попадая в хоспис, поймёт, что ему подписали смертный приговор». И тут же сам себе ответил: «Пройдя все стадии лечения рака, операцию, химию, лучевую терапию, человек не может не знать своего диагноза». Кроме того, направление в хоспис можно получить только с согласия врачей и родственников. А если человек одинок, и ухаживать за ним некому, то без хосписа вообще не обойтись.

Главный врач городского онкологического диспансера Г.И. Гуревич считает, что рассчитывать на хоспис с полным государственным обеспечением в ближайшее время нереально. Ведь не хватает средств даже на нормальную работу диспансера, который сейчас обслуживает только больных на 1-й и 2-й стадиях рака, а дальше они переходят в больницы по месту жительства. Кроме того, проблему рака эффективнее решать с помощью ранней диагностики, и тогда больные вполне могут дожить до преклонного возраста. Но как это осуществить, если на Саратов с миллионным населением приходится 20 онкологов?

И даже если Горздравотдел примет решение о выделении коек в каждом медицинском учреждении специально для инкурабельных больных, это не поможет. Потому что такой приказ, как это ни парадоксально, давно существует, только выполнять его никто не спешит.

И средств на создание хосписа, по мнению главного онколога города, надо не слишком много. Не потребуется ни многочисленный персонал (для обслуживания в стационаре одновременно необходимо около 30 человек, остальные бригады должны быть выездные), ни сложное оборудование. Диагноз давно поставлен, требуется только снимать боль и осуществлять сестринский уход.

Заведующий кафедрой пропедевтики Саратовского НИИ кардиологии профессор Ю.И. Скворцов особо выделяет отсутствие государственной программы физической реабилитации больных с пожизненным диагнозом. Местные органы не в состоянии решить такую глобальную проблему, как падение рождаемости и, как следствие, преобладание в обществе лиц старшего возраста. У которых на пике жизненного и профессионального уровня многократно возрастает риск неизлечимых заболеваний. А такие больные требуют не только медицинской, но уже и социальной адаптации, что потребует усилий психологов, врачей-реабилитологов, трудотерапевтов и специалистов по спортивной медицине.

Местная же политика в области здравоохранения заключается в сокращении числа коек в стационарах, вследствие чего больных после инфаркта выписывают домой уже на седьмой-восьмой день. Они поступают в распоряжение участковых врачей, только все делают вид, что не знают о существовании участков в нашем городе, где участковый как штатная единица отсутствует вообще.

Уполномоченный по правам человека в Саратовской области А.С. Ландо более года занимается проблемой создании хосписа в Саратове. Он неоднократно выносил этот вопрос на заседания Правительства области. Помимо прочих аргументов, приводились и следующие: умирающие не должны находиться в одной палате с выздоравливающими, психологический климат в таком помещении описанию не поддается. Да и как в общей палате общаться со священнослужителем, разговор с которым зачастую является единственным способом для больного не впасть в отчаянье?

Попутно решается вопрос о контроле за выдачей наркосодержащих препаратов. Не секрет, что врачи совершенно обоснованно не желают с ними связываться, ведь наличие наркотиков влечет за собой бесконечные отчеты, проверки, трату средств на сейфы, охрану и сигнализацию. Так не лучше ли сосредоточить их в одном месте?

А.С. Ландо также уверен, что денег на строительство отдельного здания под хоспис ждать бесполезно, можно рассчитывать только на перепрофилирование какого-либо действующего медицинского учреждения. Ведь смогли же выделить помещение частной фирме, оказывающей платные услуги населению, на территории 2-й горбольницы! Несмотря на все аргументы, инициатива Ландо до сих пор не получила поддержки ни на одном уровне власти.

Подведем неутешительные итоги. По данным на сентябрь текущего года в Саратове насчитывалось 348 раковых больных 4-й клинической группы. Не говоря о других неизлечимых больных. Что их ждет в ближайшем будущем, думаю, объяснять уже не надо. У госчиновников наготове стандартный ответ на любой вопрос, касающийся социальной сферы: нет средств! Вот богатые регионы, те же Самара или Питер, могут себе позволить роскошь содержать хосписы, а Саратов не может.

Но дело не в отсутствии средств, а в нежелании признать умирающих людьми, достойными внимания. Каким-то образом нашли возможность выделить средства на хоспис в Березниках Пермской области, в селах Курба и Диево-Городище Ярославской области, в поселке Искра Курской области, в Камышине, наконец! А саратовцам остается надеяться на чудесное исцеление, описанное Солженицыным в романе «Раковый корпус». Только это «чудо», по единодушному мнению онкологов, было следствием банальной диагностической ошибки.

Опубликовано: «Новые времена в Саратове», № 39 (54), 24-30 октября 2003 г.