Несколько лет назад один мой хороший приятель подарил мне папку. Она была найдена, кажется, на территории больницы рядом с мусорным контейнером, но я не уточняла: содержимое папки интересовало меня гораздо больше, чем способ ее приобретения.

Так вот, там были старые истории болезней душевнобольных. Время действия этих драм – конец шестидесятых – семидесятые – начало восьмидесятых. Не буду подробно распространяться о способах лечения и о так называемом тестировании – это материал для медиков-профессионалов, но один пример приведу: больному предлагалось что-то вроде диктанта, причем содержание текста (в основном, о любви к отечеству) могло даже здорового человека легко свести с ума.

Эти истории болезней очень легко поддавались простейшей классификации, они делились на истории болезней явных сумасшедших, и истории болезней тех, кого считали сумасшедшими. Из последней категории несколько историй запомнилось: о женщине, которая часто молилась и говорила о Боге, – от веры в Бога ее и пытались излечить. О неком нестандартном «безумце», который слишком часто менял место работы и читал все время какие-то стихи. Еще об одном «безумце», странность поведения которого, по мнению его родственников (а «сдавали», как правило, родственники) заключалась в том, что он в присутствии посторонних людей слишком часто обнимал и целовал свою жену, и вообще проявлял ненормативные признаки нежности.

С такими историями все ясно – они достаточно характерны для массовой психологии того времени (именно для массовой, речь не идет о диссидентах, упрятанных в психушку за убеждения).

Но были и очевидные сумасшедшие, и встречались такие истории, что любой нынешний триллер бледнеет. Безумный муж, убежденный в том, что его беременная жена -»враг» и проткнувший ей живот, и прочая и прочая. Характерная черта подлинных безумцев – именно поиск «врага». «Враги» кругом – среди родных, на производстве, а уж «врагов»-соседей – просто пруд пруди. И, конечно же, все эти «враги» имеют не какие-то мелкие цели, типа незаметно плюнуть в суп или подорвать дорогостоящий станок, а цели глобальные, касающиеся, разумеется, основ государства. Откуда у этих болячек растут ноги, думаю, поймет каждый мало-мальски знакомый с проблемами рухнувшей советской империи.

Были и обратные варианты безумия – человек начинал подозревать не окружающих в подрывных действиях относительно основ государства, а сами госструктуры в покушении на жизнь свою и ближних. С одним из таких персонажей мне однажды пришлось побеседовать, так сказать, тет-а-тет. Почтенная, очень пожилая женщина, по всем приметам находящаяся на какой-то грани между нищетой и бедностью, доверительно сообщила мне, что в ее квартире пахнет газом. Дело было в конторе, которая к газу даже косвенного отношения не имела, и находилась я там одна. Я посмотрела ей в глаза, и мне стало нехорошо. Поэтому предельно ласково я предложила ей обратиться не к нам, а в Горгаз. «Ну что вы, – мрачно сказала она, устраиваясь в кресле очень основательно, – причем тут Горгаз, это же работа НКВД». Какая боль, какая трагедия повредила ее рассудок – о подробностях можно догадываться лишь с приблизительной степенью вероятности, разговаривать же с безумцами – дело бессмысленное и бесполезное. Тайна их трагедий все равно не раскроется, а логические доводы только вызывают у них раздражение. От тягостного присутствия этой несчастной меня избавило только явление моих коллег.

Каждая эпоха «выдает» своих сумасшедших, и по ним тоже можно читать историю времени. Скажем, в период, когда на массы зрителей только начала обрушиваться реклама со всеми ее тампаксами и сникерсами, в центральной части города стал частенько появляться «человек-радио», так назвал его один из посетителей кафе, попросив «вырубиться». Но тот именно не хотел «вырубаться», ему именно нужна была публика, и не случайно он «включался» в людных местах – в кафе, магазинах, общественном транспорте. Он беспрерывно говорил, это была смесь бессвязного бреда с обширными цитатами из навязших в зубах (в ушах?) рекламных роликов.

Еще одна колоритная (если не грех так говорить о безумцах) обитательница центральной части города – просто живая иллюстрация к проблеме социальной адаптации, точнее, к тому пункту этой проблемы, который касается оценки своей социальной роли. Молва называла ее «балериной», при этом утверждалось (в данном случае я не побрезгую пользоваться сведениями ОГС – «одна гражданка сказала»), что в прошлом она была именно балериной. Очень стройная маленькая фигурка; возраст, когда уже женщина не должна обижаться на обращение «бабуля», но обратиться к ней так было бы дико. Она выделялась совершенно девчачьим «прикидом»: беленькие тощие косички, коротенькие юбочки, и прочие атрибуты ранней юности. Держалась она очень прямо и очень независимо, легко задавала какие-то вопросы (о цене, о времени), как бы не замечая чересчур заинтересованных взглядов.

Тихие безумцы – семейная парочка, вечно бродившая по проспекту Кирова с несметным количеством авосек, как будто они всё время куда-то переезжают. На голове у женщины всегда громоздился нелепейший головной убор, более напоминающий цветастую ватную подушку (при ближайшем рассмотрении оказалось, что там и правда не обошлось без ваты), нежели шляпу. Мужчина имел длинные волосы и был похож на престарелого битломана. Дама явно была главной в их союзе. Они обычно заходили в булочную и долго стояли там; она его в чем-то горячо убеждала. Потом, оставив его в сторонке вместе со всем скарбом, она подходила к кому-либо и скромно говорила, что ей нужны деньги на хлеб. При мне ей ни разу не отказывали.

Еще один персонаж, видимо, «съехал» на почве скромного бизнеса уличных музыкантов – маленький и невзрачный, он внезапно пугал толпу звучным исполнением коротенького фрагмента из какой-то оперы, после чего немедленно удалялся, как бы не претендуя на аплодисменты.

На день сегодняшний: опустившиеся нищие, попрошайки, пьяницы, кормящиеся вокруг мусорных бачков. Можно бы цинично сказать, что кончилось время колоритных безумцев, но силен странный дух нашего отечества, а голь, как известно, на выдумку хитра. К примеру, в теплые дни постоянно сидит около Пешки совсем молодой человек по имени Олег. Сам себе имиджмейкер: то повесит на грудь табличку «Подайте сироте из Сибири», то «Срочно нужны деньги на лекарство», то – без таблички, часто рассказывает прохожим, остановившимся что-то купить, душераздирающие истории: как якобы перевернулся автобус и все умерли; а то любит пошутить: «Девушка, вы деньги уронили!». Иногда надевает на голову женский парик, сидит не шевелясь в ожидании подаяния или хотя бы внимания. Между прочим, под париком собственные его волосы мелированы – недешевая парикмахерская операция. Выводы делать не буду: мы не врачи.

Опубликовано: «Новые времена в Саратове», №41 (56) 14-20 ноября 2003 г.