О том, что в 9-й горбольнице Саратова уже не первый год работает молодой алжирский ординатор, рассказали сотрудники «Альянс Франсез – Саратов». В этой общественной организации желающие изучают французский язык и знакомятся с культурой Франции. А вот для большинства франкоговорящих гостей нашего города «Альянс Франсез» – что-то вроде клуба или центра социальной поддержки. Здесь они могут забыть о русских падежах, и свободно обмениваться новостями в родной языковой среде.

С самим Ишамом Идженаденом мы познакомились на спектакле «Софокл. Эдип, тиран» – «французской» премьере саратовского ТЮЗа (в постановке известного европейского режиссера Маттиаса Лагхоффа).

Спектакль Ишам смотрел внимательно, на драматические перипетии реагировал спокойно, на дежурный вопрос после финальных аплодисментов – понравилось ли? – ответил сдержанно: «Интересно».

Очень захотелось узнать, что привело на Волгу, в Саратов, этого молодого человека из провинциального алжирского города Константина? Удовлетворить любопытство получилось через несколько недель, при личной встрече в редакции.

Первое впечатление: Ишам – человек открытый, улыбается весело, на вопросы отвечает прямо, говорит с сильным акцентом, но очень внятно. Иногда задумывается, ищет нужные русские слова и, в конце концов, всегда их находит. Все это тем более удивительно, что ровно три года назад, впервые оказавшись в Саратове, он знал по-русски лишь одно слово – «спасибо». Но и его применить случая не подворачивалось: не то что на французские, но и на английские вопросы наши соотечественники откликались вяло, а к просьбе (тогда еще сопровождаемой жестами) поделиться огоньком от зажигалки вообще отнеслись подозрительно.

Теперь Ишам Идженаден – ординатор третьего года обучения, хирург, которому время от времени доверяют самостоятельнее операции и которого очень уважают травмированные пациенты. В день, когда мы встречались, выпал первый снег, и в больницу сразу доставили 20 таких несчастных. Ишам рассказал это, оправдываясь за небольшое опоздание. И тут же поделился одним из своих выводов, основанных уже на наблюдениях российской жизни:

– Работы в больнице много, для опыта это хорошее место. Но для людей много травм – плохо. Я думаю, главные причины две: особенности питания и алкоголизм.

Что ж, примем к сведению…

Врачом Ишам мечтал стать с детства, а хирургом-травматологом – с первых дней учебы в университете, в Константине. Но выбора не было, и сначала пришлось освоить специальность терапевта. Параллельно в частной фирме приобщился к науке. Свои функции объяснил так:

– Я был как куратор направления. Моя задача – найти научные статьи на заданную тему, изучить их и объяснить другим врачам. Денег заработал чуть-чуть.

С этой же целью – побыстрее встать на ноги – потом он работал еще и преподавателем французского языка в частной школе, и даже журналистом в газете для автолюбителей. Но при этом никогда не забывал о своей главной цели – развиваться как врачу, стать настоящим хирургом.

План продолжить учебу во Франции реализовать не получилось. Ненадолго удалось найти работу в Германии, но хотелось-то учиться, и потому через некоторое время был вынужден вернуться в Алжир. В этой стране у молодых врачей есть возможность продолжить учебу по другой специальности. Но реализовать ее можно, лишь пройдя через жесткий конкурсный отбор: из 4-5 тысяч претендентов это удается пятнадцати процентам, не больше. Наш упорный соискатель одолел барьер со второй попытки. Зато счастливчик получил возможность учиться новому делу и при этом получать стипендию, в рублевом эквиваленте – тысяч 30. Ишам признается, что на такие деньги в Алжире жить можно. Невольно подумалось: и не только в Алжире…

Впрочем, счастье было недолгим и непрочным. Стипендиату опять достались «не те» специальности – психиатрия и экспертиза. И тут он принимает принципиальное решение: ехать учиться в другую страну! Но куда? Во Франции и Германии уже был. Хорошие научные школы есть еще в США, Японии, России. Ишам отказывается от неслабой стипендии, с помощью вездесущего интернета находит арабскую организацию-посредника («что-то вроде студенческого помощника») и отправляется в Россию. Важное обстоятельство: организация со студентов денег не берет – берет с университетов, которые те представляют.

Прежде чем оформлять визу, нужно было выбрать город. Логику своих рассуждений по этому поводу Ишам прокомментировал так:

– Можно было в Москву или Петербург. Но я не люблю большой город. Для меня всегда стресс, когда вокруг много людей.

Сколько людей будет окружать его в Саратове, на тот момент он представлял слабо. Зато уже знал, что в этом провинциальном русском городе есть престижный медицинский вуз с вековой историей. Так Ишам Идженаден в декабре 2008 года оказался на привокзальной площади Саратова – заснеженной, темноватой и, как можно догадаться, малопривлекательной для жителя южных широт.

С тех пор прошло три года. Бывший терапевт вполне освоился с местными реалиями, наконец-то стал хирургом и теперь со смехом рассказывает о том, как избавлялся от стереотипных представлений о нашей стране. Например, о том, что Россия – это почему-то сплошь большие и серые дома… Когда из самолета увидел внизу много маленьких разноцветных крыш, поначалу и не понял, что это такое. Зато теперь алжирский врач хорошо знает, что такое русское село и что такое дача.

В прошлом году на два с половиной месяца из Алжира к нему приезжала жена. Саратов ей понравился. Ишам объясняет: может быть, вы и не чувствуете, но здесь тихо, спокойно, нет этого… чувства опасности. По его мнению, не только в Алжире, но и во Франции, в Германии вы не увидите, чтобы две девчонки в два часа ночи шли одни по пустому проспекту и говорили по телефону. Суждение это кому-то покажется спорным: а надо ли им вообще – в два часа ночи, по проспекту?.. Но со стороны, оказывается, это выглядит так, как изложил Ишам.

С коммуникацией он за три года продвинулся основательно. И хотя сам признает, что говорит еще с ошибками, очень благодарен за помощь и терпение заведующей кафедрой русского языка как иностранного Ларисе Прокофьевой и ее коллегам из медицинского университета.

В 9-й горбольнице ему поначалу освоиться помогали лишь два врача, которые понимали английский. Первые дни было очень тяжело. Четырехчасовые занятия по русскому приходилось чередовать с дежурствами в отделении. Тогда еще был жив профессор Олег Бейдик (трагически погиб в 2010 году). О нем Ишам вспоминает с особой теплотой. Общались в основном через переводчика, и профессор поначалу расспрашивал довольно жестко и недоверчиво: зачем поехал в Саратов, почему не в США? Позже он оценил упорного и трудолюбивого стажера, они даже успели немного подружиться.

Отмечая особенности российской медицинской школы, Ишам в качестве ее главного достоинства отмечает большую самостоятельность врачей в выборе решения. Здесь не боятся личной ответственности, и даже ему, ординатору, если он предлагает что-то интересное, говорят – делай.

Но, хотя практика для хирурга важнее всего, теорией вечному студенту пренебрегать не приходится. А поскольку у него есть возможность читать на разных языках (французском, английском, арабском и русском), то завел себе правило: каждый день – по 2-3 статьи. Один хороший профессор как-то заинтриговал его парадоксальным суждением: мы ищем то, что знаем. Теперь Ишам и сам понимает – если был в твоей практике какой-то особенно трудный случай, решение этой задачи можно искать всю жизнь. И каждый раз – новое.

Специалисты, с которыми работает сегодня, вызывают у него искреннее профессиональное уважение – оперируют много, практический опыт огромный, экспериментируют. В общем, есть у кого учиться, только не ленись и делай все решительно, быстро и красиво. Кстати, это самое «красиво» по отношению к тяжелой травме, которую удалось вылечить, Ишам теперь употребляет привычно и часто. Такой вот особый критерий профессионализма.

– Я сейчас считаю себя неплохим хирургом, – говорит он. – Многому научился в Саратове. Могу сказать, что эти два с половиной года не потратил зря. Но потом все равно еще надо учиться. Врач никогда не остановится. Время идет, всегда – новая техника, новые методы. По-другому нельзя.

Мы встречались через неделю после того, как российские мусульмане завершили празднование Курбан-байрам. На осторожную попытку задать в связи с этим дежурный вопрос Ишам ответил охотно и просто:

– Конечно, Бог есть. Я верующий человек. Вообще люблю теологию. А в праздник я сначала дежурил, потом пришел домой и просто сел поесть. Это же семейный праздник. В Алжире в этот день собирается много родных. Барана покупаем. Если две семьи, то двух – все собираются за угощением. Новую одежду надеваем, а самое главное – идем просить прощения у соседей, у друзей. Если у кого-то был конфликт, обязательно надо идти. Когда собираются вместе много людей, и они верят в одно и то же, это большое чувство.

У Ишама есть брат – работает ветеринаром во Франции, и маленькая сестра, про которую с нежной улыбкой говорит, используя новую для него лексику:

– Хулиганка. Маленькая и хорошенькая – все любят, никто не ругает. Избаловали.

О родителях – уважительно. Мать – филолог, доктор, работает в университете, преподает французский язык. Отец – инженер, директор завода. По выражению сына, человек «правильный, прямой, очень образованный». Всего в своей жизни добился сам, тому же учил и сыновей: решайте все сами.

Возможно, именно поэтому и среди культурных авторитетов у Ишама выбор такой же, в чем-то похожий на отца – алжирский писатель, философ и антрополог Малек Беннаби. В книге «Условия Ренессанса» (1948) этот мыслитель определил культуру как режим, требующий от нас становиться людьми. Он первым попытался объяснить, почему алжирцам так трудно бывает объединиться, почему на протяжении тысячелетий эта северная часть Африки все время попадала под влияние то римлян, то вандалов и византийцев, то Османской империи, то Франции.

Пытаясь найти доступную мне, иноземцу, форму этой мысли, Ишам прибегает к примеру на близком ему материале:

– Вы сломали ногу – у всех может быть. Но я приду к вам и скажу: вы сломали ногу не потому, что упали, а потому что у вас в жизни сложились все условия для того, чтобы ее сломать. Важно понять, какие. Не надо стараться быть как другие. У каждого есть право на свой путь. Его надо видеть и пройти.

А еще он любит Беннаби за то, что тот «жил, как говорил». Надо понимать, что слова у этого философа никогда не расходились с делом.

Вот теперь стало совсем понятно, зачем Ишам приехал в Саратов, зачем три года изучает и лечит наши непростые российские травмы. И как-то сразу поверилось: свой путь он знает и пройдет его до конца. По крайне мере, первой цели уже достиг – захотел и стал хирургом-травматологом.