История повторяется не только в виде фарса. Она мельчает, воплощаясь в копиях все более незначительных, сжимаясь черным карликом. И то, что ранее вызывало смех, горечь, но и понимание, при повторении способно отозваться усталостью и отвращением.

МОЛДАВАНЕ

В кулуарах XIX партсъезда (1952 г.) И.В. Сталин гулял со своим секретарем Поскребышевым. Заметив делегата, внешностью и статью выделявшегося из группы коллег, вождь одобрительно сказал: «Какой красивый молдаванин!» Поскребышев мягко поправил: «Товарищ Сталин, это не молдаванин, а первый секретарь Днепропетровского обкома товарищ Брежнев...» И в сторону, со вздохом: «Сдает наш вождь...» Иосиф Виссарионович и в пожилые годы отличался отменным слухом. На следующий день Поскребышев исчез, а Л.И. Брежнев стал первым секретарем ЦК Молдавии.

На приеме у президента Клинтона президент Ельцин вытолкнул вперед смущающегося губернатора Саратовской области и представил его как своего преемника. Слух у всех присутствующих был профессионально отменный, как и возможности в распространении слухов и информации. Преемником Ельцина стал Владимир Путин, Аяцков пока остается саратовским губернатором. С годами он обнаружил склонность к стилистическим совпадениям с прошлыми эпохами.

АВТОРСКОЕ ПРАВО

Местная властная верхушка чем дальше, тем больше напоминает политбюро времен позднего Брежнева. По роду и видам деятельности, нравам и даже внешнему облику. Правда, про Дмитрия Аяцкова пока нет анекдотов. И не будет. Там было величие, продиктованное хотя бы географией, мрачноватая атмосфера «холодной войны», пропагандистская мощь. Нам досталась одна пошлость. Из которой не сошьешь ни шубы, ни анекдота.

Обнаружившееся в конце второго срока странное сходство некогда «молодого и энергичного» губернатора с дряхлеющим генсеком все очевиднее. С поправкой на полное отсутствие всяких норм и приличий. Леонид Ильич тешил тщеславие мнимым авторством книг, уяснив из богатого номенклатурного опыта, что писательство в СССР – занятие несложное, но почему-то весьма уважаемое и денежное. Ну, деньги, положим, Брежневу и не нужны были, хватало уважения. Да и сочинения его были мемуарными. Такого рода литературу имеет в активе едва ли не каждый ветеран классовых битв, аппаратных войн и развала народного хозяйства. Вместе с тем амбициозный генсек не лез в науку, понимая, что оказаться в кандидатах и докторах – верх неприличия даже для главы государства. Памятны были и уроки Сталина, жестоко высмеивавшего академические потуги соратников. Кроме того, борца за мир Леонида Ильича не привлекали специальные сферы. Дмитрий Федорович с легкостью преодолел прежние моральные барьеры – выпустил брошюры о куроводстве (наплевав на параллели с дедом Щукарем) и профилактике туберкулеза, защитил две диссертации, последнюю – о развитии федерализма в России. Впечатление забавное – как будто вся кафедра общественных наук, от профессора до бегающих за водкой аспирантов, в формате субботника дарила любимому губернатору мысли, не пригодившиеся в собственных трудах. Сколько людей, столько и мнений – даже если речь идет об ученых СГСЭУ, поэтому отдельные положения смело входили в конфронтацию друг с другом. Да что с того? Все равно книгу, кроме меня и редакторов, никто не читал. На следующий день после столичной защиты докторской в Саратове открылась антинаркотическая конференция, на второй день которой прибыл Путин, еще не президент. Некий совбезовский чин, выступая с приветствием, поздравил Дмитрия Федоровича, «блестяще» защитившего диссертацию. Это самое «блестяще» прозвучало несколько плотоядно. Видимо, чин подразумевал банкетное великолепие – сверкание люстр, сияние столовых приборов на белоснежной скатерти, блики на бутылках и фужерах, графинах и рюмках...

Надо сказать, что роль «негров», сочинявших за генсека и губернатора, в обоих случаях особо не камуфлировалась. Если Дмитрий Аяцков когда-нибудь сядет за мемуары, уместно порекомендовать ему для вящего достижения сходства с предшественником такие названия для трилогии: «Частная земля», «Вырождение», «Белена».

МНЕ КОРАЛЛОВЫЕ БУСЫ ИЗ-ЗА МОРЯ ПРИВЕЗИ

Слабость Л.И. Брежнева к наградам и знакам поощрения вошла... Да куда она только не вошла! В картину Глазунова, например, где Леонид Ильич во всем сиянии отдела благородных металлов таблицы Менделеева оставляет далеко позади воителей прошлого, кроме, пожалуй, античных. Вот именно античное великолепие зафиксировал талант Глазунова – щит Ахилла, шлем Александра (6 кг чистого золота)... При этом стоит отметить: награды, при всей мнимости заслуг генсека, были настоящими – нашего государства и других государств. Дмитрий Аяцков только за прошлый год собрал немыслимое количество почетных званий, а собственную орденскую иерархию учредил еще раньше. Но – вот она, проклятая тенденция обмельчания! Сегодня любые пройдохи и пиарщики, написав сильным мира сего выспренное письмо со словами «возрождение России» и «великие традиции» и раздобыв под это дело деньжат, учредят фонд и пожалуют губернатора лестным званием по обоюдной договоренности. Иногда даже проще: не успел губернатор стать лауреатом «Комсомольской правды» в звании «Реформатор года», как обнаружилась сумма за реформаторство, да еще чуть ли не с копией платежки... Впрочем, по нынешним малолиберальным временам надо было губернатору бороться, конечно, за звание «Консерватор года», не стоя за ценой...

Леонид Ильич награды просто коллекционировал (тогда все что-то коллекционировали), хобби у него такое было, у Дмитрия Федоровича, помимо собирательства, можно предполагать и мотивы практические. Скоро перестанет быть губернатором, а до пенсии далеко. Как жить? Ответ дает Чехов: у него генералы посещали свадьбы за небольшое, но приятное вознаграждение, плюс еда-питье. Главное в таком свадебном генерале было – ордена. «Слава Богу, хоть орденов много...». Награды и почетные звания могут уберечь от сумы. С тюрьмой сложнее, но тоже есть надежда. Экс-глава Воскресенского района, осужденный за взятку, отделался условным наказанием по причине наличия медали, бывшему главе Ровенского района Владимиру Столярову скостили два года (грозило семь, получил пять) из-за знака «Активный участник переписи». Генсек, помимо наград, коллекционировал дорогие автомобили, Аяцков – часы. К автомобилям и вообще средствам передвижения Дмитрий Федорович тоже неравнодушен. Впрочем, это скорей сословное.

Брежнев, пока не утратил здоровья и интереса к жизни окончательно, любил ездить за границу. Аяцков тоже проявляет заметную склонность к деловому туризму. Особенно полюбился губернатору тихий европейский Страсбург – с конференциями, ланчами, евровалютами. Но главное – в последнее время обнаруживается и некое внешнее сходство главы исполнительной власти Саратовской области с главой политбюро. Губернатор все чаще щеголяет в очках и шляпе, все заметнее испытывает проблемы с устной речью; до шамканья дело пока не дошло, но чувствуется, что и оно не за горами. Вместе с бровями. Личный врач Брежнева и министр здравоохранения в советском правительстве Евгений Чазов оставил воспоминания, где рассказывает о трагедии последних лет Брежнева – разрушающемся здоровье, оглушающих и отупляющих препаратах, провалах памяти, исчезновениях генсека на недели по причинам полной неадекватности... Интересно, о чем через годы поведает лейб-медик аяцковского двора Владимир Марон?

ПОРТРЕТИКИ

Народную мудрость «каков поп, таков и приход» в партийном духе стоило бы переделать – «По Ильичу и политбюро». Применима она и в наших условиях. У членов брежневского политбюро даже диагнозы сходились – так, старый товарищ генсека по работе на Украине товарищ Кириленко перестал узнавать домашних, да наплевать бы на них, он перестал узнавать членов политбюро!

У нас тоже обнаруживаются претенденты на роль Кириленко. Некто Соколов, старый товарищ губернатора, а ныне зампред правительства Саратовской области, министр энергетики и коммунального хозяйства, может, кого-то и продолжает узнавать, зато сам сделался в применении к курируемым сферам категорически не узнаваем. В это время областная энергетика и коммунальное хозяйство живут своей непростой, но захватывающей жизнью. Ну да ладно, в коммунальном хозяйстве без политбюро все равно не разберешься.

Есть у нас и свои Сусловы, с поправкой на масштаб – сусликовы. Главный идеолог правительства Бандорин и его подчиненный, секретарь комиссии по общественным связям при правительстве, Шинчук. Правда, Бандорину не до идеологии, он выборами занимается, а Шинчук никак не определится – то ли он офицер соответствующего ведомства, направленный курировать Церковь, то ли иерарх из отдела внешних сношений РПЦ для контактов со светской властью. В первом случае не хватает звания, во втором – статуса. И в любом – для политбюро мелковато. Настоящий саратовский Суслов, если уж на то пошло, – это неформальный лидер областной Думы, первый ее вице-спикер Владимир Чуриков. Тут и рост, и вид партийного аскета, и желание казаться самым серым из всех когда-то красных кардиналов, и умение резать в глаза правду-матку, главным образом ту, которая понравится товарищам по политбюро. И партийный пуризм в рассмотрении принципиальных вопросов – зачем думе выходить с инициативами, на то есть правительство. Ну так ведь правительство не выходит, там празднуют собственные времена застоя, и все у них хорошо – очередную награду получили, с официальным дружественным визитом съездили... Но Чуриков-Суслов непреклонен – а хоть бы ничего не делают, лишь бы верной дорогой идти, да о семьях не забывать, да льготы не опускать, чтоб на настоящее политбюро быть все больше похожими, и все станет хорошо. В этом пункте Чуриков переходит от роли Суслова к реноме Черненко (исторические параллели с послебрежневским политбюро, кстати, не исключено, впереди).

Коллега и младший товарищ Чурикова-Черненко, товарищ Шувалов, лихостью и умением комфортно жить за бюджетный счет исторически близок товарищу Романову, когда-то справившему свадьбу любимой дочери в Эрмитаже. Романов тоже был, между прочим, болельщиком. С хорошей фамилией.

Семейства Джлавянов, равно как и Малясовых – это некий коллективный саратовский Шараф Рашидов: сатрапии на вверенных территориях и участках, восточный размах, фантастические приписки и разворачивающееся «хлопковое дело». Кстати, вспомним, что пресловутая клановость в высшем эшелоне российской власти расцвела именно в брежневские времена.

Сергей Лисовский, будучи хорошим менеджером и зампредом, мог бы напоминать Алексея Косыгина, однако преобладание оборонки в саратовской промышленности заставляет вспомнить скорей Дмитрия Устинова. Может, для вящего сходства распорядится Дмитрий Федорович именовать Лисовского «министром оборонки»?

НО СУРОВО БРОВИ МЫ НАСУПИМ

Когда саратовское политбюро принимает парад Победы на Театральной площади (отдельные члены – в номенклатурных шляпенках), сходство с прототипами становится особенно заметным, расползается вширь и вглубь. Черты того или иного невеликого деятеля недалекого прошлого всплывают во всех и по отдельности – можно разобрать товарищей Зимянина, Капитонова, Воротникова, Слюнькова и даже Пельше. Не хватает пока хоть каких-нибудь признаков Юрия Андропова. Но дело даже не в этом. Увлекшись достижением внешнего сходства любой ценой (почему так захотелось повторить в отдельно взятом регионе не самое дееспособное правительство прошлого?), куда раньше саратовские деятели достигли сходства внутреннего, повторив модель управления, позднее названную «застоем». В наших условиях нужно говорить, с поправкой на масштаб, положение области и бездарность руководства, о «временах отстоя».

С глубоким прискорбием сообщаем, что после такого отстоя больной регион может скончаться как самостоятельная административно-экономическая единица, не приходя в сознание. Некролог не подписан. Что оставляет некоторые надежды.

Опубликовано: «Новые времена в Саратове», № 10 (72), от 12-18 марта 2004 г.