24 марта 1898 г. в США был продан первый автомобиль.

Модель «Уинтон» за $1000 купил горный инженер Роберт Эллисон. Впрочем, вокруг первого автомобиля – как и вокруг других выдающихся технических изобретений – огромное количество споров и мифов. По разным источникам, «первый американский автомобиль» появился в 1890, 1892 или 1893 годах, и почему «первым проданным» считается «Уинтон» – сложно сказать. Бесспорно другое – автомобиль в корне изменил жизнь человечества. Осмелюсь сказать – и социальный строй в том числе.

Раньше символом социального благополучия и независимости была лошадь. Всадники во все времена были привилегированной, процветающей социальной прослойкой. Дворянин – «шевалье», «кавалер» – это исключительно «всадник» (scheval – по-французски «лошадь»). Крепкие крестьянские хозяйства в России считались не по количеству земли или работников, а по конским головам. С появлением «железного коня» он вытеснил четвероногого друга в качестве «символа успеха и независимости». «Автомобилизированный» гражданин обладает несравненно большей степенью свободы, чем пеший. А уровень демократии в стране прямо связан с количеством автомобилей на душу населения.

Но автомобиль – не лошадь, без дорог не ездит. Все знают, что Америка создана вокруг автомобиля. Однако, мало кто помнит, что 150 лет назад положение с дорогами в США было ничуть не лучше, чем в России. «В России нет дорог – только направления» (Наполеон Бонапарт). То же самое было и в Америке. По свидетельству немецкого военного историка Альфреда Штенцеля, к началу Гражданской войны 1861-1865 гг. «при своеобразном ускоренном развитии Соединенных Штатов сухопутные сообщения, не заслуживающие часто названия дорог, даже в самых старых колониях были очень мало развиты». Первый русский автомобиль был собран в 1896 году – почти тогда же, как и в Америке. Но сегодня мы все еще жалуемся на дороги как на вторую национальную беду, а про американские хайвеи наши автомобилисты могли бы слагать поэмы.

Точка перелома, после которой автомобильные пути России и США разошлись – 1914-1917 годы. У нас произошла революция, после которой легковой автомобиль на долгие десятилетия стал номенклатурным членовозом, в США Генри Форд поразил страну введением минимальной платы своим рабочим – $5 в день – чтобы они могли стать активными покупателями его автомобилей. Рабочие Форда, получавшие не менее $120 в месяц, действительно вскоре имели машин больше, чем жители всех стран мира, кроме Америки – «Форд» тогда стоил $230.

Сегодня Россия наконец-то вышла на уровень «средней заработной платы» в $120 (3600 рублей) в месяц, существовавший у Форда в 1914 г. Но ни отечественных «Жигулей» по 7 000 рублей за штуку, ни нормальных дорог в стране не видно. Для того чтобы превратить автомобиль из роскоши в средство передвижения и рычаг переустройства России, наши зарплаты должны бы составлять около 50 000 рублей в месяц. И некоторые отечественные экономисты серьезно предлагают повторить опыт Генри Форда, указывая, что в России катастрофически не хватает денег в обращении. Покрытие денежной массой производимой в стране продукции и услуг – всего 12% при аналогичном показателе в развитых странах в 80% и выше. Генри Форд говорил: «Многие предприниматели ... жестоко осуждали нас за то, что мы опрокинули старый обычай, скверный обычай платить рабочему ровно столько, сколько он согласен был взять. Такие обычаи и порядки никуда не годятся; они должны быть и будут когда-нибудь преодолены. Иначе мы никогда не устраним нищеты в мире». Все это верно и для России. Беда лишь в том, что люди, получающие 50 000 рублей в месяц, не покупают «Жигули» – они покупают «Форды».

Иными словами – для того, чтобы ввести фордовскую зарплату в России, нужно производить «Форды», чтобы сохранить зарплату «жигулевскую» или «московскую» – «Жигули» и «Москвичи». Реформа зарплаты Генри Форда была оборотной стороной его реформы производства – введения конвейера, знаменитой системы «научной организации труда» его имени, так восхищавшей Ленина, и самой передовой для того времени модели автомобиля. Как показывает опыт Америки, главное, чего не хватает России для повторения этого системообразующего опыта – это пусть плохоньких, но своих «генри фордов», слава Богу, конвейеры, и даже хорошие, у нас уже есть. На одном таком конвейере на секретном оборонном заводе по выпуску кроватей один из несознательных рабочих выносил каждый день через проходную запчасти, чтобы по аналогии с фордовчанами иметь у себя дома родное изделие. Так вот, сколько он не пытался дома кроватку собрать, все у него то пулемет, то «катюша» получались. Так что не в конвейере проблема, а в системе. В социальной, экономической, политической. Желаем иной жизни? Начнем менять систему.

Опубликовано: «Новые времена в Саратове», № 11(26), 21-27 марта 2003 г.