Снова счастливые случайности уберегают людей. Приятель завел «метр семьдесят пять сплошного счастья» и укатил с ней в Москву. Поскольку девушка не расстается с плейером, «Тушки» им было не избежать. Они не стремились попасть на начало фестиваля «Крылья» – понятно, насколько малоинтересны группы, работающие на «разогреве».

А дальше, как в дурном кинофильме: долго не могли встать с постели, потом, пока она была в ванной, он строгал фруктовые салаты на кухне. Когда его взмыленная «пятерка» БМВ, нарушая все мыслимые и немыслимые правила, со Строгино долетела до Сходни, на Волоколамке уже образовалась пробка. Они воткнулись в поток и узнали все по радио. Четверть часа отделили их от взрыва у касс перед входом на Тушинское аэрополе – того взрыва, который был бы для них неизбежен. Они опоздали и выиграли жизнь.

Сегодня эти и другие истории со счастливым концом рассказывают в Москве, в Саратове, в других городах. А кто не рассказывает – хоронит.

Привычка к смерти. Черствость и цинизм, оборотная сторона: истерика и бессилие. У некоторых немногих – гнев и желание что-либо изменить. Но это бесполезно. Потому что в России снова выборы. Выборы начинались со взрывов в метро и троллейбусах, потом – с ввода войск в новогоднюю ночь, с «Куликова поля» под Бамутом, с невнятного и ничего не гарантирующего Хасавюрта. Они продолжались взрывами в подземном переходе у памятника Пушкину на Тверской, домах на Каширке и на Гурьянова, потом – через Дубровку, и опять на 1-й Тверской-Ямской, где вчера ночью погиб взрывотехник ФСБ. Когда этот материал готовился к печати, информационные агентства распространили сообщение: взрывное устройство принадлежало третьей участнице теракта в Тушино, которую все же удалось задержать...

У чеченской войны всегда были экономические корни. Политическая составляющая уступала место бизнесу: появились «договорные» села и вскоре последовали точечные, по наводке «спецоперации» – месть и устранение бандформирований-конкурентов. Верно замечено: подрывались автобусы и «уазики», «бэтээры» и легковушки, но никогда – бензовозы. Ни один бензовоз за десять лет войны не угодил под радиоуправляемый фугас. Бензин – экономика чеченской войны и ее движущая сила.

Извлечь прибыли из ситуации в Чечне пыталась даже Саратовская область, стремясь превратить сельский Грозненский район в свой «анклав». В 41-й район области, так тогда говорили. Вознаграждение саратовских усилий посредством грозненской нефти местные не посчитали справедливым решением. Нефти для своих не хватало, не то что для пришлых. «Мирные чеченцы» сегодня считают грозненскую нефть своей, а не общенациональной собственностью.

Выбор оказался невелик. Внешняя стабильность. Что означает: нефть и бензин в обмен только лишь на стрельбу по блокпостам ночью и подрывы машин не чаще трех раз в неделю. Нестабильность в республике. Не будет нефти – война днем, теракты в Грозном и Москве, пояса шахидов и КамАЗы, доверху набитые взрывчаткой. Такие условия, судя по всему, оказались предложены российской власти. Как она ответит на этот вызов?

Клан Ахмада Кадырова стал доминирующим «сверху». Он объединил только тех, кто хотел в нем видеть новую «крышу» для бесконтрольных заработков на восстановлении Чечни. Он целенаправленно стягивал политическое пространство Чечни до размеров, удобных для его личного контроля. Неудача очередной объявленной амнистии (вышли с поднятыми руками лишь немногие статисты, массовой сдачи оружия не было), довольно жесткое усмирение «смотрящих» от правительства – вплоть до увольнения, перевод всех, в том числе и «прикомандированных» чиновников за штат, – похоже, Кадыров уже готов к ультимативным действиям.

Как-то невнятной скороговоркой СМИ и политобозреватели проговорили о радикальных требованиях Кадырова к послевоенному устройству республики. Никто жестко не сказал: федеральному центру неприемлемы предложения марионетки – бывшего сепаратиста, верховного муфтия и идеолога джихада против России в первую чеченскую войну. Они навскидку радикальнее прежних Дудаевских планов. Если же заявления сделаны исключительно из предвыборных соображений и ориентированы прежде всего на чеченцев, то после московского теракта они невозможны для большинства населения России, голосовавшего в 2000 году за жесткого и бескомпромиссного и.о.президента времен контртеррористической операции, начавшейся в ответ на захват дагестанских горных селений. И уже Путина не поймет Россия, как Кадырова – Чечня...

Еще одна ловушка: уже совсем не осталось времени и возможности к октябрьским чеченским выборам отыскать более умеренную, но столь же влиятельную в Чечне фигуру. Кадыров руками Москвы постарался расчистить себе путь к президентскому креслу.

А президентские выборы, назначенные на встрече с президентом за несколько дней до теракта в Тушино, очевидно пройдут без Масхадова. И это не устраивает тех, кто по-прежнему «бегает» в лесах. И тех, кто им помогает в аулах и городах. И тоже зарабатывает на войне, но недостаточно. Потому что больше рискует, и все труднее, кружным путем, доллары из-за границы попадают в горы.

Телевидение, выполняя чью-то директиву, каждый подрыв российской бронетехники в Чечне называет терактом. Это неправильно, поскольку диверсионные группы «непримиримых» воюют с армией и милицией – российской, чеченской. Цель у теракта – не смерть врага, а его страх. Страх прежде всего людей гражданских, мирных, незащищенных. И вот когда в Москве на Тверской опустеют казино и бутики, а фестивали пива будут собирать лишь одних своих организаторов, тогда кто-то обязательно скажет, что «они» победили.

Разного рода экономические, идеологические, культурологические концепции будут выдвигать кандидаты и на российских, декабрьских выборах. Потому что кольцо войны опять сжимается вокруг столицы. Чеченская тема снова становится ключевой. И опять предвыборные кампании будут выстроены на страхе и ненависти. А нужна программа «гуманизации» конфликта двух цивилизаций, так и не притершихся друг к другу, несмотря на пушки генерала Ермолова и 200 лет, проведенных вместе...

Палестинизация чеченского конфликта очевидна. Чеченские женщины инфицированы местью. Они хотят умереть, и ничто их не остановит. Чеченские мужчины – наверное, они считают так – недостаточно готовы умереть. Их волю «разъел» бизнес. Женщины вообще радикальнее в любви и ненависти. Когда-то в 20-е годы возникло безумное поветрие: на могиле Есенина стрелялись. Самоубийство было модным, как неизбежный спутник декаданса – кокаин. Тогда это были отчаявшиеся русские женщины. Сегодня чеченки из-за любви к своему богу уводят с собой оказавшихся рядом русских.

Сколько еще шахидок взорвут себя, прежде чем кто-то, транслируя чужую волю, сумеет внушить: женщины должны рожать верных сынов Аллаха, а не убивать себя. Сопротивлению нужны бойцы. Тогда с такой же фанатичностью женщины начнут производить на свет мальчиков. Из них будут воспитывать солдат для джихада.

Уже давно никто не учит детей прощать. Ни в горах Чечни, ни в пустынях Палестины, ни в городах – в Нью-Йорке, Москве или Иерусалиме. Возможно, правы те, кто уверен: лучшего мира з д е с ь мы уже не увидим.

Опубликовано: «Новые времена в Саратове», № 25 (40), 11-17 июля 2003 г.