Очередной день в судебном заседании по «делу Лысенко» начался с ходатайства адвоката Паршуткина о приобщении к делу предварительного списка кандидатов в присяжные без указания их адресов. Напомню, прошлое ходатайство было отклонено именно по причине нахождения в нем домашних адресов. Прокурор считает, что достаточно списка кандидатов в присяжные, имеющегося в деле. Судья согласился с прокурором и отклонил ходатайство.

Адвокат Виктор Паршуткин продолжает настаивать на том, что дело рассматривается незаконным составом суда. Сегодня у него вопросы возникли по старшине коллегии присяжных – Павлу Коновалову. Адвокат зачитывал выдержки из статьи Александра Крутова «Страсти вокруг присяжных», опубликованной на сайте «Общественно мнение», в той части, где идет речь о трудовой деятельности присяжного. Он при избрании представился бывшим журналистом газеты «Саратовский вести», где работал несколько лет до 2009 года. В статье говорится, что Виктор Сторчак, работавший замреадктора издания в то время, не подтвердил, что в газете публиковался человек с такими именем и фамилией. Председатель регионального отделения Союза журналистов Лидия Златогорская сообщила автору статьи, что в списках СЖР есть некий Коновалов, но он 1942 года рождения и у него другие инициалы.

В этот момент судья в резкой форме остановил адвоката, сделал ему замечание, что вопросы формирования коллегии рассматриваются в закрытом заседании, и удалил зрителей из зала. Заседание продолжилось в закрытом режиме.

* * *

Первым сегодня на допрос вызван свидетель Максим Третьяков, житель города Энгельса. Свидетель никого из подсудимых не знает. Он приходится племянником потерпевшему Александру Пронину. Виктор Паршуткин заявил, что видел свидетеля ранее в зале суда среди зрителей. Свидетель пояснил, что действительно был на одном из заседаний в качестве зрителя, когда допрашивали Михаила Венецкого.

Свидетель считает, что в начале 2000-х Александр Пронин занимался предпринимательской деятельностью, какой именно, ему неизвестно. Когда свидетель узнал о похищении Пронина, он точно не помнит, возможно летом 2004 или 2005 года. Свидетель запомнил, что его дядя в этом разговоре называл фамилии Ахильгов и Нефедов, но об их ролях в совершенном на него нападении не знает. Свидетелю известно из разговора, что в мае 2003 года на его дядю ночью возле дома напали несколько людей в масках, избили его, натянули ему на голову вязанную шапку, затолкали в машину, привезли в какой-то дом, там издевались над ним, отрезали ему палец, потом выбросили из машины где-то в Энгельсе. Некоторое время отрезанный палец пролежал в морозильнике, а через какое-то время после их разговора палец был закопан в земле. Впоследствии палец выкопали правоохранительные органы и приобщили к делу как вещдок. В момент разговора дядя находился на свободе. В этом разговоре принимала участие мама свидетеля – Светлана Третьякова.

Свидетеля в 2004 или 2005 году допрашивал следователь в форме, в милицейской или прокурорской – Третьяков не помнит. Допрашивали его по этому поводу только однажды.

Свидетель не может посчитать, сколько ему лет было в 2004 году, хотя знает, что родился в 1985-м. Сказал, что плохо считает. Но фамилии «Нефедов» и «Ахильгов» запомнил хорошо.

Свидетель не помнит, в каком году его дядю задержали и по какой причине. Третьяков присутствовал на оглашении приговора, когда осудили его дядю, тогда его адвокатом была какая-то женщина. С Третьяков Венецким не знаком и ранее с ним не встречался.

Защита попросила исследовать протокол допроса данного свидетеля от 12 декабря 2010 года. Из протокола зачитаны показания Третьякова, где он рассказывает, что фамилию «Ахильгов» услышал впервые на судебном заседании по делу дяди, но не запомнил в каком контексте. А дядя никаких фамилий в разговоре не называл. Судья попросил свидетеля пояснить, каким его показаниям следует верить. Максим Третьяков настаивает, что верить следует его сегодняшним показаниям. Он не смог объяснить, почему ранее давал «ложные показания».

* * *

Следующий свидетель – мама предыдущего Максима Третьякова и сестра потерпевшего Пронина – Светлана Третьякова. Ей из подсудимых известен только Лысенко, по причине того, что он был мэром города. Свидетелю известно, что в 2003 году ее брат работал охранником и параллельно занимался какой-то предпринимательской деятельностью.

Третьякова помнит, что в мае 2003 года она днем увидела брата с перевязанной рукой, тогда он сообщил ей, что упал домкрат и палец придавило. Потом Пронин на некоторое время уехал из города и скрывался. От кого скрывался брат – от бандитов или от милиции – Третьякова не знает. Ей известно, что в том же месяце, уже после случившегося, милиция делала обыск у Пронина – искала какое-то оружие в рамках уголовного дела, по которому брата впоследствии осудили. В свои дела брат родственников не посвящал, возможно, боялся за их безопасность. Свидетель узнала, что палец Пронину отрезали, только после его осуждения в августе 2005 года в ходе свидания в СИЗО. На это свидание она приходила вдвоем с мамой. Третьяковой не знает, в курсе ли был сын об этом инциденте ранее, но когда она сообщила ему, что на самом деле палец дядя потерял в результате похищения, ей показалось, что сын удивился.

Из того уголовного дела она запомнила только, что серди потерпевших были Алибеков и Байрамбеков. Вместе с братом были осуждены Самородов и Казаков. Третьякова не присутствовала на заседаниях по делу, была только на оглашении приговора.

Когда Пронин был осужден, отрезанный палец свидетелю привезла Юлия Скрипниченко (сожительница брата и сестра осужденного вместе с ним Казакова). Третьякова хранила этот палец три года в морозилке, потом закопала. Когда началось расследование по данному уголовному делу, она показала следователям место, и те его выкопали. Скрипниченко после осуждения брата разорвала с ним отношения и, по слухам, какое-то время проживала с адвокатом Венецким.

Свидетельница сообщила, что дело в отношении ее брата сфабриковано по инициативе Нефедова. На чем основано это умозаключение, она пояснить не смогла. В то время ей, опять же по слухам, было известно, что «Нефедов – бандит, жестокий, беспредельщик».

* * *

После допроса Третьяковой у адвокатов и прокурора возникли дополнительные вопросы к ранее допрошенному Максиму Третьякову.

Свидетель пояснил, что ему рассказал дядя о нападении на него до осуждения. Они находились тогда «в доме у бабушки». Светлана Третьякова находилась там же, участвовала ли она в разговоре, Третьяков точно не помнит. После осуждения они обсуждали события связанные с отрезанным пальцем «на свиданках» с Прониным. На первом свидании, сразу после осуждения (там же, по его словам, была и Светлана Третьякова) и на других тоже. Кто присутствовал на последующих свиданиях и в каком контексте шел разговор об отрезанном пальце, свидетель не помнит. О том, с кем проживала Скрипниченко после осуждения Пронина, Третьякову неизвестно.

Пронин был освобожден 17 апреля 2012 года. На свиданиях в 2010-м и 2011 годах о пальце уже не говорили.

Светлана Третьякова возразила, что она никогда не присутствовала при разговоре об отрезанном пальце, где одновременно находились бы она, сын и брат. Максим Третьяков заявил, что если мама так говорит, значит, она лучше помнит.

Адвокат Андрей Боус заинтересовался причиной «избирательности памяти» свидетеля. Он спросил, кому еще отрезали палец в их семье. Третьяков сказал, что ни кому. Адвокат уточнил, было ли это неординарным событием для 18-летнего молодого человека? Третьяков считает, что было. На вопрос адвоката, почему в течение 10 лет, до сегодняшнего дня, свидетель нигде ранее не говорил, что знает о фамилиях Ахильгова и Нефедова из разговора с дядей, Свидетель ответил, что никто раньше его не спрашивал. Адвокат поинтересовался, может ли свидетель сейчас вспомнить подробно и сообщить о событиях 16 мая 2003, 2004, 2005, 2006, 2007, 2008, 2009, 2010, 2011, 2012 года на выбор? Максим Третьяков ничего вспомнить не смог.

Допрос свидетелей Третьяковых окончен.

* * *

На выходе из зала заседания между сыном и мамой состоялся интересный диалог.

Сын (вполголоса):

– Ну, ты даешь!

– Чего я «даю»?

– Да ничего.

* * *

На допрос вызван свидетель Рашид Скляров, житель города Энгельса.

Из подсудимых он знает только Ахильгова, из потерпевших знает Пронина. Отношения с обоими хорошие. С Прониным у свидетеля до 2003 года был совместный бизнес. Они занимались перепродажей сигарет и дизельного топлива. В мае 2003 года Пронин попросил свидетеля приехать к нему домой. Дома, на ул. Степной, Скляров застал Пронина побитым, там же находилась его «жена» Юля. Пронин был очень испуган. Он рассказал Склярову, что его похитили, отрезали палец и просили сказать, где живет Самородов. Среди похитителей Пронин, по словам свидетеля, увидел Нефеда, Казбека (Ахильгова) и Диму (Яковлева). Ни с какими просьбами Пронин к Склярову не обращался, о своих планах не рассказывал.

Скляров не помнит, делился ли он с кем-либо полученными сведениями.

Свидетель задерживался по подозрению в соучастии в рамках уголовного дела, по которому был осужден Пронин. Но через два дня Склярова отпустили. Свидетель в курсе, что вместе с Прониным были осуждены Казаков и Самородов. Самородов ему известен, так как был знакомым дяди. Чем занимался Петр Самородов, свидетелю не известно.

Также Скляров в курсе, что мама Ахильгова «занималась мясом», и Ахильгов помогал ей. У них была торговая точка на рынке.

Свидетелю знаком бывший сотрудник ГИБДД Дмитрий Андросов, но о его участии в похищении Пронин не упоминал.

* * *

На допрос вызван свидетель Андрей Татаренков. Из подсудимых хорошо знает Ахильгова. Беликова и Горшенина знает плохо.

С Ахильговым знаком с 1998 года, познакомились на рынке. Отношения были приятельские, они часто встречались, иногда пили вместе пиво. На 2003 год об Ахильгове были только хорошие впечатления. Ахильгов упоминал, что общается с Нефедовым, но свидетель не знал, что так близко, как сейчас пишут в Интернете.

В начале мая ему позвонил Ахильгов, предложил заехать к нему – вместе попить пивка. Ахильгов приехал не один, а с Нефедовым. Татаренков, увидев Нефедова, испугался – подумал, что приехали по его душу. С Нефедовым свидетель лично знаком не был, но, по слухам, знает, что он «бандит, творит в городе, что хочет и ему никаких наказаний», а покрывают его в правоохранительных органах.

Однако Ахильгов уточнил у Татаренкова, один ли он дома. Когда свидетель сказал, что один, Нефедов сказал: «Заводите». Следом зашло еще несколько человек. Среди них были Беликов, Алибеков (тогда Татаренков его фамилию не знал, но слышал, что остальные называли его Робертом), Яковлев и Горшенин. Последние двое вели с собой человека с заломанными за спину руками. Действиями всех зашедших руководил Нефедов. Вся группа быстро прошла через двор и вошла в дом.

Горшенин практически сразу вышел на улицу. Горшенин вел себя нервно, все время ходил туда-сюда. Свидетель в дом заходить побоялся. С улицы он слышал сначала, что люди громко ругались, потом начались крики. Потом кто-то громко включил телевизор.

Через некоторое время все дружно вышли. У человека, которого вели, рука была замотана тряпками. Когда они уезжали, по звуку было слышно, что на двух автомобилях.

Когда свидетель зашел в дом, увидел, что все дрожки скомканы, стол перевернут, а с кухни пропали несколько тряпок и полотенец. Телевизор орал на полной громкости. Он выключил телевизор, запер дом и, в испуге, уехал на несколько дней к родителям. Ахильгов звонил ему несколько раз, но он опасался отвечать, поэтому некоторое время они общались. Потом по городу пошли слухи, что некому «Копченому» отрезали палец. Свидетель сделал вывод, что это произошло именно в его доме. Потом подумал, что Нефедов и Ахильгов подумают, будто он что-то замышляет против них, и все-таки встретился с Ахильговым. Тот при встрече извинился, что он «подставил» приятеля, сказал чтобы Татаренков не переживал по поводу Копченого, так как ничего серьезного там не было. Подробности свидетель выяснять не стал, посчитав, что и так «слишком много знает». В милицию Татаренков не обращался, так как боялся за свою жизнь: «Мужику палец отрезали, а мне голову отрежут».

Через Ахильгова свидетель познакомился с Дмитрием Андросовым примерно за год до описываемых событий. Андросов несколько раз приходил вместе с Ахильговым домой к свидетелю, где все вместе пили пиво. О Нефедове никогда в его присутствии не разговаривали.

То, что фамилия «Копченого» – Пронин, свидетелю стало известно из материалов дела. Из новостей в Интернете, свидетель почерпнул информацию, что по делу проходят еще несколько свидетелей. Никого из них он не знает, но запомнил только звучную фамилию «Венецкий».

В связи с тем, что свидетель упомянул некоторых обвиняемых, судья предложил им задать вопросы Татаренкову или, если кто-то желает, прокомментировать его слова. Горшенин и Алибеков отказались, Ахильгов, посовещавшись с адвокатом, тоже отказался. Один вопрос задал Беликов. Он спросил у свидетеля, не был ли Татаренков сам членом банды Нефедова? Свидетель ответил отрицательно.

* * *

После допроса свидетелей, судья отпустил коллегию присяжных. Участники процесса остались обсудить ходатайства сторон в закрытом режиме. После рассмотрения ходатайств в заседании объявлен перерыв до 20 мая.