28 августа 1941 года, вскоре после нападения фашистской Германии на СССР, был издан Указ Президиума Верховного Совета СССР, согласно которому «все немецкое население, проживающее в районах Поволжья», было выселено в Сибирь и Среднюю Азию. АССР немцев Поволжья ликвидировали.

В этом году исполняется ровно 70 лет со дня их депортации. 28 августа немцы, живущие ныне в Саратове, Энгельсе, других городах на Волге, их соплеменники, переселившиеся в Германию и другие страны, широко отметят Trauertag — День памяти и скорби. Конечно же, будут вспоминать и заново переживать эти трагические дни…

В августе 1941 года появились слухи, которые тайком передавали друг другу многие обыватели: о якобы подлинной причине депортации немцев. Впервые я услышал о наиболее расхожей версии от отца, вернувшегося после войны, которую прошел до самой Победы, домой, на Украину, в Кривой Рог, где жила наша семья. Он рассказывал мне, тогда еще мальчишке, разные военные эпизоды, происшествия, случаи. Особенно запомнился рассказ о необычном для фашистов десанте в Заволжье...

– Как только Гитлер напал на СССР, в Заволжье сбросили десант: парашютисты в полной боевой форме, с оружием. И что ты думаешь? Поволжские немцы их спрятали, укрыли в своих домах, подвалах, на чердаках. А они, парашютисты, были наши... переодетые чекисты. Вот так! После этого всех немцев с Волги и выселили.

В 1953 году я приехал в Саратов. Как-то, путешествуя по Волге на теплоходе, познакомился с миловидной рыжеватой девушкой Валей. Потом оказалось, что Валю на самом деле зовут Вильма. Фамилия ее – Грефенштейн. Она немка. Мы подружились, а через некоторое время и поженились.

Вильма какое-то время жила у своей тети Розы Ивановны Ротэрмель, которая преподавала в средней школе. Мы подолгу вполне доверительно беседовали. И вот однажды, как бы невзначай, я спросил у нее насчет «десанта чекистов» в начале войны. И тут всегда спокойная, деликатная собеседница взорвалась:

– Это ж надо! Негодяи, подлецы! Такое наплели… Пустили слух, что наши немцы пригрели вооруженных вражеских десантников, встретили их цветами, хлебом-солью, спрятали. Да разве такое могло быть? О десанте сразу же заявили куда следует. Вот и все, что было. А слух этот ужасный распустили, чтобы возбудить ненависть к немцам-волжанам.

С ее слов получалось, что десант в Немецкой республике все же был… Но проблема в том, что сама Роза Ивановна в 1941-м там не проживала и о десанте слышала с чужих слов. Все ее подруги-немки повторяли слух о десанте, но никто из них сам десантников не видел.

В тот раз я так ничего и не добился: найти очевидцев, установить место события не удалось. На протяжении почти полувека в нашей стране нельзя было даже упоминать о депортации более 300 тысяч российских немцев. Лишь в конце 1980-х, уже в перестройку, появились первые публикации на эту тему.

...В 1989 году в Москве в издательстве «Художественная литература» вышел сборник «Откровенно говоря». Он имеет подзаголовок «Заметки писателей о межнациональных отношениях». Среди авторов – немец Гуго Вормсбехер. В своей статье «Немцы в СССР» он, в частности, пишет о десанте следующее: «В немецких селах, где все знали друг друга из поколения в поколение, незнакомые люди не могли остаться незамеченными... Не остались незамеченными и чекисты, заброшенные сюда в форме немецких парашютистов для проверки «лояльности» здешнего населения. По рассказам очевидцев, участникам этого провокационного маскарада был дан достойный отпор. Да и могло ли быть иначе?»

Мне показалось странным, что при этом Вормсбехер не указывает в своей статье, где именно, в каких населенных пунктах проводилась акция. И какой «достойный отпор» был дан парашютистам?..

В том же 1989 году в Москве, в августовском номере журнала-дайджеста АПН «Спутник» появилась статья «Наши немцы». Без автора. В конце статьи сноска: «По материалам советской печати». В статье ребром был поставлен вопрос: «Действительно ли советские немцы были пятой колонной гитлеровской Германии?». И опять в их защиту – история с десантом: «Местные жители быстро переловили переодетых в фашистскую форму агентов НКВД, сброшенных с парашютами по приказу Берии с провокационными целями в немецкие районы Поволжья».

Но и здесь ничего конкретного – что за бериевский приказ, в каких именно районах состоялся маскарад энкавэдэшников? Утверждение, что местным жителям «быстро» удалось переловить «диверсантов», вызывает улыбку. У сельчан – вилы, лопаты. У предполагаемых десантников должно быть настоящее оружие.

В 1991 году в январском номере журнала «Смена» доктор исторических наук Александр Галаган опубликовал большую статью «Знала бы Екатерина Вторая» – о судьбе русских немцев. В ней ученый вспоминает о своих студенческих годах: «...Весна 1956 года. Лекцию по истории СССР студентам пединститута читает Владимир Павлович Джинчарадзе. Красный от негодования, он обрушивает на наши ошалелые головы все новые и новые факты о преступных деяниях Сталина и его клики. Мы потрясены, обескуражены. А один из приведенных фактов буквально ошеломил меня. В августе 1941 года на территорию республики немцев Поволжья (позднее узнал: в район Гусенбаха под Зельманом) забрасывается группа комсомольцев. Все они прекрасно владеют немецким языком, одеты в форму гитлеровских десантников, вооружены. Отряд имитирует вермахтовский десант. Но утром в органы НКВД поступает от колонистов несколько сигналов о пришельцах, якобы с той стороны. Маневр повторяется в другом месте – и с тем же результатом. Однако на этот раз с «захваченными в плен диверсантами» поступают иначе: их проводят через несколько колонков (глядите, мол, люди – шпионов поймали), а затем привозят в Энгельс (или в Саратов) и... расстреливают всех до единого. Чтобы не было свидетелей классической, в ежовско-бериевском стиле, провокации».

Публикуя рассказ В. Джинчарадзе, доктор наук А. Галаган замечает: «Факты, приводимые лектором, не вызывают сомнений, ибо Джинчарадзе в недавнем прошлом полковник КГБ».

Меня, признаться, и на этот раз очень удивил комментарий ученого: ведь офицер госбезопасности не приводит ни одного серьезного аргумента, ни одного веского довода, не называет ни одного имени тех, кто мог так или иначе участвовать в этой акции. Почему надо верить на слово бывшему полковнику?

Александр Галаган заявляет, что он сам «узнал»: десант был заброшен в «район Гусенбаха под Зельманом». Здесь необходимо заметить, что после депортации исконные немецкие названия исчезли с карты бывшей автономии: Гуссенбах переименовали в Первомайское, а Зельман – в Ровное. Доктор наук неточно называет место приземления: Гуссенбах пишется не с одной буквой «с», а с двумя.

Но не это меня смутило… Дело в том, что село Гуссенбах никогда не было под Зельманом – центром Зельмановского кантона. Оно входило в Краснокутский кантон. Я специально ездил в Первомайское. Мне доводилось побеседовать и с теми, кто жил там в 1941 году. О десанте в районе Гуссенбаха никто никогда не слышал!

Не обошел своим вниманием нашумевший десант и Феликс Чуев – поэт, публицист, прозаик, инженер, испытатель самолетов, лауреат Ленинской премии, автор знаменитой книги «Сто сорок бесед с Молотовым». В 1998 году в Москве вышла в свет книга Феликса Чуева «Солдаты империи. Беседы. Воспоминания. Документы». В этой книге есть небольшой раздел «Десант».

Феликс Иванович пишет: «Фронтовик Л.Д. Петров, друживший с зятем Молотова, рассказывал мне, как во время войны в Автономную Республику немцев Поволжья наши выбросили десант, переодетый во вражескую форму. «Своих» встретили как своих – ожидали. Решением Государственного комитета обороны это автономное национальное образование выселили, а десантная часть получила звание гвардейской».

Тут было чему удивиться! Получается, что десантники, которые, по уверению полковника Джинчарадзе, были расстреляны, не только ожили, но и стали... гвардейцами. То есть были удостоены звания, которое присваивается частям и соединениям за массовый героизм, мужество и высокое воинское мастерство, проявленные в боях.

Замечу, что гвардейское звание в Красной Армии впервые было присвоено 18 сентября 1941 года приказом наркома обороны СССР четырем стрелковым дивизиям за отличие в Ельнинской операции – первой наступательной операции в Отечественной войне. Тут есть над чем задуматься. Первые гвардейцы появились в сентябре, а десант могли сбросить только до августовского Указа 1941 года.

Кто автор этой версии? Чуев ссылается на фронтовика Л.Д. Петрова, который дружил с зятем Молотова. Я выяснил: зять В.М. Молотова – это Алексей Дмитриевич Никонов. Он долгое время был сотрудником НКВД. Знал ли он десанте как о факте? Трудно сказать... Алексей Дмитриевич умер в 1992 году. Феликс Чуев комментирует свою запись так: «Я не знаю, чтобы переселенные немцы так возмущались своей судьбой, как, скажем, чеченцы или крымские татары». Что это значит – чувствовали свою «вину»?.. Но при всем уважении к трудам Чуева необходимо напомнить: немцы-волжане справедливо считали и считают депортацию страшной трагедией, геноцидом. Ведь в сталинских лагерях (которые лицемерно называли «трудовыми армиями») от непосильного труда, холода, голода погибли более половины выселенных. Многие стали инвалидами.

В 1990 году в Саратове вышел сборник «Когда мы были молоды» с воспоминаниями ветеранов труда, Гражданской и Отечественной войн. Среди авторов – Генрих Иоганнессович Карл, старый большевик из Немреспублики. Он пишет: «Правительственный Указ о выселении – как обухом по голове. Из Москвы прибыли специальные уполномоченные НКВД по проведению выселения, сроку на всю акцию дали неделю. Уполномоченные ходили по домам, торопили – быстрее, быстрее. Мне всю эту неделю приходилось готовить списки немцев, подлежащих отправке в разные районы – Хакасию, Казахстан, Сибирь».

Я заинтересовался: почему именно Карлу поручили вести эту перепись? Поручение, конечно же, исходило от органов НКВД. Возможно, Карл имел к ним какое-то отношение? В цитируемом сборнике приводится послужной список Генриха Иоганнессовича. Избирался председателем колхоза, секретарем одного из кантональных комитетов партии. Работал в Энгельсе председателем президиума Немпищепромсоюза, на других ответственных постах. Но в этом списке не упоминается чекистское ведомство. Я решил поискать старые документы Карла. В одном из архивов нашел запись его рукой: «В 1919 году служил в ЧК». Что ж, это уже факт, объясняющий многое.

Но в своей статье Генрих Карл утверждает: «До сих пор существует версия, будто НКВД для проверки лояльности поволжских немцев выбросил ночью десант, одетый в фашистскую форму, и якобы местные жители попрятали десантников по домам. Убежден, что эта версия не имеет никаких оснований. Ни о каком десанте мы, работники аппарата республики, не только не слышали, но не было даже намека на подобные разговоры. Скорее всего, эта версия была пущена по указанию руководителя НКВД».

Заявление Карла показалось мне наиболее убедительным. Прежде всего потому, что в те дни он был ответственным работником в самой Немреспублике, и история с десантом, случись она на самом деле, никак не обошла бы его стороной. По всей видимости, именно из наркомата, руководимого Лаврентием Берия, выплыл слух о фашистском десанте и о том, что переодетых чекистов наши немцы встречали «как своих». Для чего? А для того, чтобы задним числом оправдать их депортацию. И действительно, имело ли смысл проводить реальную операцию для решения, принятого на самом высшем уровне? Значительно проще было ее выдумать.

...Все тайное рано или поздно становится явным. Есть надежда, что в архивах НКВД еще хранятся документы, способные пролить свет на эту историю. Когда-нибудь их обязательно предадут гласности.