Джинсы! Сегодняшний «молодняк» никогда не поймет, чем они были для советского человека.

Из воспоминаний детства. 1966 год. Перед школой родители взяли меня летом с собой в Москву. «Детский мир» на Лубянке. Для семилетнего ребенка из провинции – удар по всем рецепторам. Мне там купили то, что было любимой игрой вплоть до вуза: немецкую железную дорогу PIKO. Удивительная, по тем временам прямо-таки потусторонняя вещь. На паровозике со спичечный коробок – копии настоящего – под лупой можно было разглядеть надписи «Deutche Stahl...» и что-то там еще. И – поразительным образом – из огромного «Детского мира» помню еще одну, мало вроде бы интересную семилетке вещь. Секция «Рабочая одежда». Висят джинсы «Lee» и простецкий ценник на них: «Рабочие брюки. Цена 16 р.».

Современному человеку надо объяснить, что это – несуразно дорого. Обычные брюки (с наутюженными «стрелочками») стоили десятку. Советские х/б псевдоджинсы (забегая вперед) – пять рублей. Железная дорога, кстати, с вагончиками, большим кольцом рельсовых путей (на пластмассовых шпаликах «под дерево» можно было рассмотреть даже древесную текстуру), пультом управления, стоила аж 24 рубля. Без батареек, их, плоские, пришлось везти из Москвы же. Дефицит, 17 копеек штука.

Как недавно объяснили опытные, старше меня, москвичи, мое воспоминание очень редкое. Я – тогда – увидел то, что в Москве продолжалось всего несколько месяцев: джинсы уже появились, но их еще не смел с прилавков ажиотажный спрос. С 67 года джинсы в продаже увидеть было уже нельзя, их «госцену» все быстро забыли. Впрочем, нет: они лежали, но в спецмагазинах «Березка» и в спецмагазинах «Торгмортранс» портовых городов. Одному Богу известно, как объяснить советский абсурд: со странными, большого формата, инвалютными рублевыми чеками в «Березку» мог войти кто угодно. Хотя, по официальной версии, там «отоваривались» дипломаты и совграждане, допущенные к загранпоездкам и за это получающие «советскую валюту». Джинсы там стоили 22 этих самых. В «Торгмортранс», напротив, можно было зайти, лишь предъявив «паспорт моряка загранплавания». Там ходила еще одна советская валюта – «чеки Торгмортранса» (называемые еще почему-то «бонами»). Они имели вид желтой книжки, с цифрами достоинства и водяными знаками на страничках, отрывающихся по перфорации. В этих джинсы стоили 11 чего-то.

За исключением дубленых ветрами моряков, которым не страшен был ни Бог, ни черт, ни девятибалльный шторм (партком, однако, страшен – до судорог), публика вокруг этих магазинов была особая: вальяжная, томная, шикарная, с легким оттенком порочности и антисоветчины (но самого высокого качества). Доля политической сомнительности полагалась неизбежной в тех пограничных точках, где с таинственно-недоступного Запада просачивается нечто непоправимо-зарубежное. Джинсы были униформой этой элиты, головокружительной роскошью, недоступной мечтой. Кстати: вокруг комиссионных магазинов «тусовалась» сомнительная публика ступенькой ниже (вспомните «Берегись автомобиля» и т.п.). Валютную «элиту» не трогали даже в кинокомедиях – побаивались.

Абсурд в квадрате, конечно. Как раз перед этим протестующая хиппующая молодежь Запада нацепила джинсы в знак протеста. Буржуазные предки ходят в наглаженных костюмах? – мы наденем тертую cпецовку, изношенную настолько, что у нее и цены уже – нет! Владыкой мира будут труд и разум! Мы солидарны с пролетариатом! Че Гевара, «Битлз», кури траву, расширяй сознание, make love, not war!

Реплика в сторону. Если бы сегодняшние молодые изучили историю «молодежной революции», они поняли бы нечто судьбоносно важное. Что такое, например, настоящий пацифизм, когда из повесток на вьетнамскую войну горели костры, а университетские городки превращались в осажденные крепости. А в попытке провести молодого кандидата в президенты США Юджина Маккарти полегли в боях (без преувеличения!) с полицией десятки, если не сотни. Современная российская молодежь, сравнительно, – апофигей безликости и конформизма, уважать ее – не за что. Богатыри – не вы.

Да и не мы тоже. Совсем не революционно мы пускали обильную слюну, мечтая об этих гениально-экономно покроенных штанах, в которых любое туловище чудодейственно стройнело. А как вымывался краситель индиго, создавая неповторимые переходы цвета! Джинсы и вошли в моду – ношеными, новые были – западло. Несчастный, купивший новые, проявлял чудеса изобретательности: тер кирпичом и крутил в стиральной машине вплоть до поломки последней. Лучшие – «Ли» и «Ливайс» – шились из еще французского денима, и еще не в развивающихся странах. Какое было качество выделки ткани! Как филигранны были буковки на металлической фурнитуре! Какого глубоко-бронзового, шелковистого оттенка – нити отстрочки! А еще был полный overkill – джинсовый костюм. Явиться в джинсовом костюме «Ли» – это типа как сегодня приехать на «шестисотом».

Девичья фигура, затянутая в джинсы, – отдельная песня. Ничего более «секси» нельзя было представить. Голая девушка казалась менее привлекательной, зуб даю. Поэтому девушки в области доставания джинсов проявляли такие таланты, что процент джинсовых девушек превышал процент юношей где-то втрое.

Компетентные мнения тех лет (цедится свысока, сплевывая через губу): «Ковбойские штаны». – «Да, штаны из Техаса» (почему именно Техаса – уму непостижимо). «Если настоящие, «фанера» такая, что поставь в угол – стоят!»

Что-то из столь же компетентных мнений дошло до Госплана. И появился, не на ночь будь помянут, советский «аналог». На этикетке написано: «брюки техасы». Угрюмо-синяя или черная саржа, вся в узелках и «затяжках», немедленно вытягивалась на коленках, штанины пропеллером. Тускло-желтая или красная отстрочка. И – капризы планирования: от первого до третьего роста было – завались. Четвертого и пятого (если ты выше ста семидесяти) – не достать никакими силами. Тряпка – она тряпка и есть.

Абсурд в кубе. Хлопка у СССР и союзников было – как ни у кого. Индиго у братской Индии – выше крыши. Но джинсов – не было. Так же как в СССР, нежно дружившем со всей Африкой (которая осталась нам должна миллиарды), ну никак не было ни бананов, ни ананасов.

А какая была против джинсов борьба! На работу (в рабочей одежде!) – не пускали, в школу – не пускали. Поэтому, видимо, и в продажу – не пускали. Результат: на черном рынке джинсы стоили зарплату инженера. И хорошо, если в Одессе хватало ума не закрывать знаменитую «Тучу». В Москве (и не только) торговля шла в сортирах.

Постепенно, однако, ажиотаж иссякал. В валютных магазинах уже продавались джинсы третьего ряда (вроде греческих XPISTOS или индийских Milton\'s). И их становилось все больше. Окончательно погубили ажиотаж джинсы-»варенки» начала восьмидесятых. «Варить» можно было не обязательно настоящий деним, и турецкая халтура захлестнула все.

А в нас, стариках, ничто не убьет тонких ценителей. С кайфом ношу вельветовые клешеные «Ливайс», сшитые не где-нибудь, а в официальном бельгийском филиале фирмы. Моей заднице не все равно, что носить. И у нас с ней полное взаимопонимание.

Опубликовано: «Новые времена в Саратове», №45 (60) 11-18 декабря 2003 г.